Сделав вид, что не могу вспомнить подробностей, пожал плечами и сделал аккуратный вброс:
— Такое бывает, когда по башке крепко получишь. Не обязательно, что потом припадки повторятся будут. А так… последствия травмы.
— А ты чё? — с любопытством поинтересовался один из работяг, — Получил?
— Ну… да. Случайно! Пацанов разнимали, и Колька мне локтем в висок здорово засадил! Так что может и не будет больше припадков.
— Ну… дай-то Бог, — пожелал мне дядя Коля, и кивнул, отпуская. Попрощавшись, я пошёл дальше, оставив мужиков с водкой, сухарями и копчёной рыбиной.
«— Так-то, Коленька… — мстительно подумал я, — Порченый, говоришь? Ну-ну…»
— Чёрт… — едва распрощавшись с очередным жалельщиком, я решительно свернул в сторону штабелей с брёвнами, не желая видеть людей, — клеёночку мне стелить под простынку… Сука старая! Советчица!
Нет, большинство нормальные… Жалость в глазах, с примешивающейся у многих брезгливостью и отношением, как к инвалиду с психическим заболеванием, это тяжело, но можно вытерпеть.
А вот когда какая-нибудь бабка в возрасте маразма, начинает нести этакое, про клеёнки и про мою несчастную мать, которую теперь всю оставшуюся жизнь с инвалидом мучиться…
Да громко всё, чтоб люди слышали! Она ж старая, она ж жизнь повидала! Она добра желает! А в глазах и на лице — нескрываемое наслаждение от того, что она может вот так вот — гадить, не опасаясь ответных слов…
Табу! Нельзя старым людям перечить, да и старшим вообще! Они жизнь повидали… ну и далее по списку. Старость надо уважать!
Краем глаза вижу мелькнувшую чуть поодаль макушку Кольки Второва в компании незнакомых старшаков, но подходить к нему не стал. Общение мы, не без помощи других ребят, кое-как наладили, но от былой дружбы остались одни осколки, криво и косо собранные на клею.
— Эй! — услышал я, краем глаза замечая компанию троих подростков лет по шестнадцати или семнадцати, усевшихся в стороне от дороги — так, чтобы их не видно было из кабин проезжающих мимо тракторов, — Щегол! Слышь! Мухой сюда… Сюда, я сказал!
Не обращая внимания на дураков, иду дальше. Собака лает…
— Не понял… — возмутился главарь, сплёвывая папиросу себе под ноги, — Слышь, сучёнышь! Тебя старших учили уважать?! Сюда, я сказал!
Он, под гогот дружков, завернул не слишком умелое ругательство, но там фигурировала моя мама, он сам с приятелями, стая собак и разного рода предметы. Та-ак…
— О… — обрадовался он, щерясь в улыбке и начиная приподниматься с корточек мне навстречу, — русский народный понимает…
… носок моего сапога врезался ему в зубы — немудрёно, по футбольному! Хватило…
Его отбросило назад, а я, сделав шаг, схватил начавшего подниматься второго говнюка за волосы и впечатал колено в лицо, ломая нос и вырывая пряди волос. Не слишком умело… тело у меня пока деревянное, да…
… но хватило. Опыт!
… чёрт! Проход в ноги я видел, видел! Но пропустил… не хватило реакции нетренированного тела.
Свалив меня, третий подросток принялся месить меня кулаками, а вернее — пытаться это делать. Злой, не слишком умелый, не особо превосходящий меня по росту и массе, он рассаживал кулаки о подставляемые локти, промахивался…
… но иногда всё-таки попадал!
Я уже начал примериваться перевести нашу возню в партер, но…
— Сучёныш! — тяжёлый удар в бок скинул поганца с меня, — Гнида!
Совершенно незнакомый мужик ещё раз пнул моего недавнего противника в бок — так, что его аж отбросило.
— Одни проблемы от вас… — задыхаясь от ярости, сказал мой спаситель, ещё раз засаживая сапогом под рёбра скулящему подростку, — В двадцать четыре часа… скоты!
Пнув ещё раз моего недавнего противника, он склонился надо мной, помогая встать.
— Не боись, малой… — дружелюбно оскалился он и подмигнул, — я всё слышал… и видел! Они первые драку начали, понял?!
— Д-да… — ошарашено кивнул я, рассматривая нежданного спасителя, оказавшегося мужиком в годах, но с теми бесенятами в глазах, которые бывают не у всякого юнца.
— Вот так и говори, — ещё раз подмигнул он, — Я, как парторг порта, сегодня же поставлю вопрос ребром! Хватит терпеть всякое хулиганьё!
Глава 4
Советский артхауз. Большая политика маленького посёлка
От избытка адреналина, не успевшего выплеснуться в скоротечной драке, меня ощутимо потряхивает, а сознание очень странно воспринимает время, будто кто-то ускорил окружающую реальность. Конечно, это я сам подтормаживаю, но ощущение, будто я нахожусь в эпицентре какого-то экспериментального, артхаусного фильма на ускоренной перемотке, не оставляет меня.