– Бесполезно! – крикнул с другой стороны круга Ориджин.
Иволга бросила эту затею и отбежала подальше. Утратившая силы покойница уже мирно лежала в едва-едва покачивавшемся гробу. Неужто те, к кому она взывала, не откликнулись на зов, не пришли на помощь?
Ориджин шумно выдохнул и привалился к стене. Иволга последовала его примеру и сползла на пол, стиснув лихорадочно дрожавшие колени.
– Что будет, когда она погасит все огни? – устало прошептала Иволга, привалившись к плечу Ориджина. – Она выйдет из круга и отыщет нас.
– Я не дам ей тебя обидеть.
– В одолжениях не нуждаюсь. Я не привыкла полагаться на других.
– Ты с детства очень самостоятельная.
– Сиротам положено рано взрослеть.
– Ты говоришь мне это назло?
– У меня нет семьи. В мире нет ни одного близкого мне человека.
Начался дождь. Поначалу они не придали этому значения, пока бежавшие с дырявого купола струйки не начали гасить свечи. Вот оно! Откликнувшаяся помощь, которую призывала покойница! Бесполезно было спасать шипевшие огоньки, безропотно сдавшиеся беспощадному мраку. В круге образовалось несколько прорех, достаточно широких, чтобы пройти в них и не обжечься.
Иволга не нашла ничего лучше, как поставить в них раскрытые фолианты. Как ни странно, но они надежно залатали брешь. Когда в очередной раз покойница попыталась выйти и наткнулась на веер страниц, то ее аж передернуло. Растерянно попятившись, она задела ногой другой фолиант и отпрянула. Заметалась на месте и выглядела такой загнанной, напуганной и беспомощной.
Иволга уже подумала, что дева готова смириться с неудачей, когда та вдруг впилась пальцами в венок и завопила, пронзив криком всю башенку.
Ориджина подкинуло вверх, закружило и ударило о стену. Свалившись на пол, он едва не угодил в огонь. Не успел подняться, как снова оказался под потолком, окруженный стаей нетопырей, и врезался в подставку. Иволга подбежала к нему, разгоняя атаковавших его мышей, но помочь не успела. Увидела за мельтешащими крыльями исполосованное в кровь лицо, ободранные руки и превратившийся в лоскуты шарфик. Ориджин скользнул по полу, влепился в намертво скованные огарки и потерял сознание.
– Алильда! – закричала Иволга, заставив покойницу вздрогнуть. – Внемли моим речам! Прозрей для лика моего! Услышь мой голос!
Отбиваясь от хлеставших ее нетопырей, смахивая бегущую по щекам кровь, она не сводила глаз с покойницы, повернувшей голову в ее сторону.
– Я знаю, какая боль тебя терзает! – продолжала кричать Иволга. – Какой страх гложет изнутри! Но неужели ты не хочешь познать покоя?!
– Ты ничего не ведаешь! – ломким голосом, вторящим ее резким движениям, отозвалась девушка. – Ни о моей боли, ни о моем страхе! Никто не помешает мне остаться здесь! Где царит вечный траур по мне! Где будут всегда литься слезы! Никто не снимет камни с груди, не обрядится в светлые одежи!
Легкий взмах руки, и Иволгу, как бабочку ветром, отнесло в угол. Рухнув на приколоченную к полу подставку, она развалила ее в щепки. С трудом поднявшись, ухватилась за щербатый подоконник, чтобы не упасть. Перед глазами все плыло, но она не позволила себе потерять сознание. Только не сейчас!
– Ты хотела совсем иного, провожая нас на этот берег! Ты послала чужаков к своему отцу, зная, что он поручит им провести обряд! Надеялась, что нам удастся освободить твою душу и остановить это безумие! Принести успокоение и тебе, и всем обитателям этого городка. Ты стала рабой своей ненависти! Но была бы ненависть так велика, если бы не было любви?! Ранила бы боль, не будь раскаяния?!
Алильда смотрела на Иволгу как на лютого врага. Синие губы начали подрагивать, по впалым щекам побежали блестящие капли.
– Ты любила свою чародейскую силу, что давала тебе власть над людьми! Ты прибегла к чарам, соблазнив своего кузена, а он раскрыл твою тайну. Милостивый господин не снес такого позора. Спустился на берег, где ты собирала цветы, еще ни о чем не догадываясь, и молча утопил в реке!
Покойница отпрянула, словно последние слова были пощечиной. Не в силах совладать с дрожью, посмотрела на свои трепещущие руки и сжала кулаки.
– Плакал и топил, наконец, поверив, что любимая дочь – ведьма! – все громче говорила Иволга, едва держась на ногах. – Обезумев от горя, неся тебя на руках домой, встретился с братом, и тот обо всем догадался. А чтобы никто больше не узнал, твой отец в тот же день убил брата! Ведь не мог допустить, чтобы тебя похоронили без священного ритуала, чтобы обрекли на вечные муки.
Помотав лохматой головой, Алильда закрыла ладонями уши. Не желая ничего слушать, притопнула и опустилась на колени. Иволга оклемалась от очередного падения и продолжила, кое-как поднявшись с пола.