– Ну-ка еще разок, Шорти, да целься получше! – В толпе засмеялись и зааплодировали. Кирпич разбил Майку нос, несколько камней угодили в лоб, ссадины образовали кровавый венец.
– Истина проста, но труден Путь Человека. Вначале вы должны научиться управлять собой. Остальное придет само. Благословен тот, кто знает себя и управляет собой, ибо мир принадлежит ему, и счастье, мир и любовь приходят с ним.
Еще один выстрел, потом еще два. Пуля сорок пятого калибра угодила Майку рядом с сердцем, раздробив шестое ребро. Еще один выстрел – и пуля прошла через левую берцовую кость пятью дюймами ниже коленной чашечки. Перебитая малая берцовая кость торчала под углом, белея на фоне красной раны.
Майк слегка пошатнулся и засмеялся, продолжая говорить. Слова были отчетливы, голос спокоен.
– Вы есть Бог. Знайте это, и Врата для вас откроются.
– Проклятье! Заставьте его прекратить поминать имя Господне всуе! Кто здесь мужчины – сюда! Прикончим его! – Толпа ринулась вперед, ведомая человеком с клюшкой для гольфа. На Майка обрушились кулаки и камни, а когда он упал, его принялись топтать ногами. Он продолжал говорить, пока ему ломали ребра и терзали его золотистое тело, ломали кости и напрочь оторвали ухо. Наконец кто-то крикнул:
– Ну-ка, посторонитесь, у нас тут керосин!
Толпа слегка подалась назад, и камера наехала, показывая крупным планом голову и плечи Майка. Человек с Марса улыбнулся своим братьям и снова сказал, мягко и отчетливо:
– Я люблю вас.
Неосторожный кузнечик, трепеща крылышками, опустился на траву в нескольких дюймах от его лица. Майк повернул голову и посмотрел на кузнечика.
– Ты есть Бог, – сказал он счастливо и рассоединился.
Глава 38
Пламя и клубы дыма заполнили стереобак.
– Вот это да! – благоговейно воскликнула Патти. – Это лучшая концовка из всех, что я видела.
– Да, – рассудительно произнесла Бекки. – Сам Профессор никогда не мечтал о лучшей.
Ван-Тромп проговорил очень тихо, словно самому себе:
– Отличный стиль. Изящно и мастерски… парень знает свое дело.
Джубал обвел взглядом своих братьев. Неужели он единственный что-то чувствовал? Джил и Доун сидели, тесно прижавшись друг к другу, но они всегда так сидели, когда были вместе. Никто, казалось, не был потрясен. Даже Доркас сидела спокойно и с сухими глазами.
Адское пламя на экране сменилось смеющимся Счастливым Холидеем.
– А теперь, ребята, – зачастил он, – несколько минут для наших друзей из Райского Уголка, которые так щедро отдали… – Патти выключила стерео.
– Энн и Дюк возвращаются, – сказала она. – Я проведу их через фойе, а потом нас ждет ленч. – Она поднялась, чтобы уйти.
Джубал остановил ее:
– Патти, ты знала, что Майк собирается сделать?
Вопрос, видимо, озадачил ее.
– Я? Конечно нет, Джубал. Для полноты необходимо было ожидание. Никто из нас не знал. – Она вышла из комнаты.
– Джубал… – Он поднял голову и встретился взглядом с Джил. – Джубал, возлюбленный наш отец… пожалуйста, остановитесь и грокайте полноту. Майк не умер. Как может он умереть, если никто не может быть убит? Он не может даже уйти от нас, тех, кто грокнул его. Ты есть Бог.
– Ты есть Бог, – механически повторил он.
– Вот так-то лучше. Сядьте между мной и Доун.
– Нет. Дайте мне побыть одному. – Почти ничего не видя, он добрел до своей комнаты, вошел, запер за собой дверь и тяжело оперся обеими руками о спинку кровати. – Мой сын, о мой сын! Лучше бы я умер вместо тебя! Тебе ради столького стоило жить… а старый осел, которому ты слишком доверял, довел тебя до бесполезной мученической смерти. Если бы ты дал им что-нибудь большое… типа стерео или бинго… но ты дал им Истину. Или часть Истины. А кому она нужна?
Он горько рассмеялся сквозь слезы.
Только через какое-то время он сумел справиться и с тем, и с другим: с прожигающими сердце слезами, и с горьким смехом – и принялся рыться в своей сумке. Он всегда брал с собой все, что могло вдруг понадобиться. Еще с той поры, когда хвативший Джо Дугласа удар напомнил ему, что ничто на свете не вечно, он держал в несессере необходимые медикаменты.
Теперь удар грозил ему, и он испугался. Он достал сразу три таблетки, чтобы помогло наверняка, проглотил их, запив большим глотком воды, и быстро лег на постель. Вскоре боль ушла.
Откуда-то издали донесся голос:
– Джубал…
– Отстаньте… Я отдыхаю.
– Джубал… отец!
– Майк?.. Слушаю тебя.
– Проснись! Полнота еще но наступила. Вставай, я помогу тебе.
Джубал вздохнул:
– О'кей, Майк. – С его помощью он добрался до ванной, где его вырвало, принял поданный ему стакан воды и прополоскал рот.
– Теперь лучше?
– О'кей, сынок. Спасибо.
– Тогда я займусь своими делами. Я люблю тебя, отец. Ты есть Бог.
– И я люблю тебя, Майк. Ты есть Бог. – Он немного побродил по комнате, приходя в себя, переоделся, выпил бренди, чтобы перебить горьковатый привкус во рту, и вышел из комнаты, чтобы присоединиться к остальным.
Патти одиноко сидела перед выключенным стереобаком. Увидев Джубала, она подняла голову.
– Теперь поедите, Джубал?
– Да, спасибо.
Она встала и подошла к нему.
– Это хорошо. Я боюсь, что наши уже поели и смотались. Но каждый из них оставил для вас поцелуй. Передаю вам все за один раз. – И она передала ему всю вложенную в нее любовь вместе со своей собственной. Джубал почувствовал, что это придало ему сил. Теперь он разделил спокойствие Патти, а горечь исчезла.
– Идемте в кухню, – сказала Патти. – Тони уехал, поэтому все сидят там. Впрочем, никто и никогда не принимал всерьез его ворчанья. – Она остановилась и, выворачивая шею, попыталась разглядеть свою спину. – Та, финальная сцена, разве она не изменилась чуть-чуть? Не появился дым?
Джубал важно согласился, что и сам так думает. На его взгляд, ничего не изменилось… но он не собирался лечить манию Патти. Она кивнула.
– Я этого ожидала. Я хорошо вижу все вокруг… но только не себя. Мне по-прежнему нужно два зеркала, чтобы разглядеть спину. Майк говорит, что мой Взгляд обретет, в конечном итоге, и такую возможность.