— Чёрт, — с досадой произнёс главный. Хотя он не долго горевал, а протянул вторую руку и жёстко воткнул иглу в кожу. Казалось, он не намеревался попасть в вену. Мужчина стремился лишь ввести лекарство в тело. — Это был труд нескольких десятилетий.
Мы действительно опрокинули несколько флаконов, что, смешавшись, быстро стали испаряться. В воздухе эта смесь превратилась в лёгкое облако дыма.
Мужчина разозлился, и это очень плохо. Мои силы слабеют, а сознание туманится.
— Сочувствую. — С насмешкой ответил ему, всё-таки вырвавшись из захвата, несмотря на склонившую меня усталость.
Не вижу. Сложно что-то делать чётко, ноги заплетаются.
Я не могу позволить себе здесь застрять, нужно действовать. Второго шанса может и не быть.
Тот учёный увидел мою слабость. Наивный, он считает меня насколько тупым?
— Не дождёшься, — сквозь зубы прошипел я.
Прыжок. А приземление на больничную койку не самое мягкое. Зато теперь я рядом с этим человеком.
Не знаю, зачем нас закинуло в это время и почему я обязан опекать этого парня, но пора делать ноги.
— Нам пора. — Известил этого человека, с которым мы даже не успели познакомиться.
Тот, второй, учёный, которого уволили на моих глазах, молча отошёл в сторону. И на том спасибо.
Главный в этой лаборатории что-то закричал. Он снова отдавал приказы? Хорошо, что мужчина не думает о последствиях.
Глянул на своего пассажира. Знаю тело, прыжки очень сложно контролировать, но мы должны уйти из этого времени. Как ни прискорбно это признавать — вместе.
— Прости. — Заранее извинился перед невольным пассажиром. — Мне сложно сейчас контролировать прыжки.
Пришлось открыть портал внизу. Под пациентом и провалиться в холод.
Только не отключайся, прошу. Потерпи ещё немного.
Темнота, холод, голоса. Получилось? Не могу знать наверняка. Как же хочется спать.
Ничего не могу сделать. Даже во сне мне порой удавалось проникнуть в чужие воспоминания, прочитать, что ожидает людей или просто живые существа. А здесь, сейчас — ничего.
Выходит, то ведение о братьях было сном? Интересно, чьё то было будущее. Те малыши, «дьявольские выродки», неужели они существа или люди со сверхспособностями? Ладно, тогда всё становится более-менее понятным.
Я никогда ранее не ощущал такой лёгкости. Это значит отдохнуть от прыжков? Хорошо выспаться?
Я что-то забыл, что-то очень важное. Когда начались эти провалы с памятью? Они меня напрягают. Чёрт, что-то ведь должно быть. Наркотики…
Сон ушёл. Я приоткрыл глаза, и голова снова была пустой.
Голоса? Они доносятся с соседней комнаты. Так стоп, а что это за место?
Шкаф, диван, календарь на стене, ход секундой стрелки на циферблате — очень милая обстановка. А часы?
Вытащил руку — моя позолоченная ракушка так и лежала в руке. Неужели, белохалатники её не забрали? Но одежда другая, больничная.
Ладно, потом разберусь.
Голова болела. Её будто пронзали копья, стоило приподняться с подушки. Но разлёживаться нет времени, стоит понять, куда меня бросило на этот раз.
Вышел в коридор, и тогда отдалённо услышал человеческие голоса.
— Какие люди? — спросила, по всей видимости, девушка, так как голос был милым и тонким.
— В белых халатах, их было много и они говорили по-разному. — А это, похоже, мой собеседник. — Было много стеклянных пробирок, игл с полупрозрачными флаконами.
Неуверенно прошёл вперёд, постоянно опираясь на стену. Когда я стал таким слабым? Как старик, честное слово.
— Больница? — заключила девушка. — Тебя пытались от чего-то вылечить?
Вот и они. Голубки мирно воркочут, а на меня ноль внимания.
— Наоборот, — пояснил я.
Да, они меня видят. Незачем теперь скрываться. Особенно, когда тело такое слабое.
Мне пришлось постоянно опираться на расположенные возле меня предметы, боясь не выстоять и упасть на пол без сил.
— Диас. — Интересно, мы уже познакомились? И когда только успели? Тогда почему я не помню его имени, или это очередной провал в памяти? — Ты проснулся?
А люди не изменились, задают такие же тупые вопросы. Неужели я должен на них отвечать?
Странно. Агрессия и апатия. Я всегда был таким бесчувственным?
Головная боль — она снова дала о себе знать. Вместе с ней появились какие-то размытые кадры. Холод, крик чаек, бледная радуга и привкус земли. Может, именно это я и забыл?
— Как видишь. — Крепко ответил собеседнику, не желая разводить сопли. — Мы можем поговорить наедине?
Не стал ожидать ответа. Естественно, этот парень пойдёт за мной. Уверен, у него очень много вопросов, и нет на них ответов.
Зашел обратно в тёмную комнату. Наверное, это сейчас самое безопасное место для переговоров. Опираться на стену почти не пришлось, так как тело пусть и ощущало нехватку сил, но вполне могло себя обеспечить.
— Это было грубо с твоей…
— На тебе что-то тестировали. — Перебил собеседника. — Я не могу вспомнить, что именно.
Ох уж эти провалы в памяти. Уверен, когда-то они сыграют со мной злую шутку.
— И на тебе тоже? — уточнил собеседник.
Я должен подыгрывать этому человеку? Ладно, улыбнусь ему, пусть считает, что говорит с себе равным.
— Нет. — Быстро ответил. — Я случайно оказался там, наверное.
— Слишком много «наверное». — Этот человек пытается меня упрекнуть? Дожили. Теперь вопрос: зачем я должен был вытаскивать его из лаборатории? — Но они ведь вернутся за нами?
Сомневаюсь. Судя по изменившейся обстановке, мы попали в более развитый период времени.
— Никто за нами не придёт. — Обнадежил собеседника. — После стольких лет они про нас уже вовсе забыли.
Я вспомнил о календаре, и это стало для меня лучшим путеводителем.
Прыгая во времени, я уяснил очень важное правило: не важно, куда ты попадаешь, старайся запоминать период — пригодится в дальнейшем.
— А сколько лет прошло? — спросил парень.
Кстати, мы не знакомились, вернее, я не знаю его имени, и это уже точно. На могу припомнить, как мы встретились.
— Смотря в какой мы год теперь попали. — Осмотрелся в попытке найти тот календарь. И это оказалось не так сложно, ведь он видел на стене недалеко от окна. — Две тысячи двадцать пятый.
Головная боль. Она всегда выбирает не самые лучшие моменты. В голове замелькали картинки, какие-то нечеткие кадры. Размытые образы.
— С момента зарождения ротинов прошло более ста лет. — Пробубнил себе под нос.
Откуда эта информация? Стоп, Марта — ротин. Выходит, мы с этим парнем были во времени, когда родились ротины?
Ладно, в интуиции как не сомневался, так и не буду. Теперь вопрос: на кой чёрт мне эта информация?
— Что? — переспросил собеседник, что не смог разобрать моих слов.
— Если мне не изменяет память. — Я повернулся к парню. Мысленно старался построить временную шкалу и наметить на ней свои прыжки. — Ранее мы были в тысяча девятьсот двадцатом году.
Наверное, так, точнее сказать не могу. Вот именно для этого и стоит смотреть на дату. В какой год прыгнул, сколько там пробыл.
Прозрел. А ведь точно, как долго я пробыл в том временном отрезке? Меня ведь ждут. И снова ступор. Кто?
— Чего? — Этот человек начинает действовать мне на нервы. Может, заткнуть его? Не даёт сосредоточиться.
— А ты думал, что эти разломы просто так возникали? — Безразлично ответил собеседнику. Может, он хотя бы так поймёт, что у меня нет желания поддерживать бессмысленный трёп. — Что тогда, что сейчас.
Я понял, как только становился что-то известно и происходят сдвиги в памяти, голова начинает невыносимо болеть.
— Чудовище, что уничтожило твою деревню, пришло из другого мира. — Верно, это был Кэпкуэн. Двухголовая тварь, предвестник конца света. Чем ему не угодил этот хлопец? Хотя, скорее, вся деревня. Зачем он вырезал людей? Это не животный инстинкт насытиться им руководил, а нечто иное. Азарт, восторг, наслаждение от убийства.
— Если мою деревню уничтожили. — Собеседник стал медленно подходить ко мне. Зачем он это делает? Неужели плохо меня слышит? Но сокращать дистанцию вовсе не обязательно. — Тогда зачем ты спас мне жизнь?