Внутри он почувствовал резкий, удушливый запах аммиака. Глаза, привыкшие к темноте его собственного дома, быстро освоились, и он рассмотрел внутреннее убранство квартиры. Узкий коридор был обклеен старыми обоями, многие из которых отслаивались от стен. Под ногами валялись кипы пожелтевших газет, перевязанные бечёвкой. Пройдя между ними, он попал в пыльную, захламленную комнату с задернутыми шторами. Из смежной двери вышла женщина, держа в руке кружку чая. Ее халат вытянулся от старости и выцвел до светло-бежевого цвета, который напоминал болезненного вида человеческую кожу. Она села в кресло напротив Григория, не сводя с него глаз. Он осторожно присел на край дивана. Не успел он устроиться, как почувствовал запах пыли, который поднялся с подушки, на которую он сел. Женщина отпила глоток и спросила:
– Вы хорошо себя чувствуете?
– Да, спасибо. В последнее время было очень много работы, и я мало чем занимался помимо нее, и…
– Я бы хотела вынести вам выговор. Ваше рассеянное поведение плохо сказывается на облике нашего дома. Каждый из нас несет ответственность не только за себя и свою работу, но и за то, какую роль он играет в жизни домового коллектива. И прямо сейчас вы для нас как паршивая овца. Если же вы не измените своего поведения, я буду вынуждена обратиться в вышестоящие инстанции. И я обязательно вынесу вопрос о вас на следующее собрание домового совета.
– Домового чего? Я последний раз слышал про совет дома в детстве. А вы, простите, какое к нему отношение имеете? И вы кто будете?
Женщина вскочила от негодования, пролив часть своего чая на пол. Ее глаза округлились еще больше.
– Для вашего сведения, грубиян, я вообще-то председатель совета дома, член региональной комиссии по домовой этике Светлана Михайловна! И занимаю этот пост уже последние 35 лет.
– Вот и я говорю, с детства не слышал про такое! Я думал их все распустили после развала союза…
– Перемены в государственном устройстве еще не повод упразднять важные для дома службы! На место председателя берут самых ответственных и исполнительных жильцов, и после своей матери, эта должность перешла мне. Я всегда хотела ее получить, всегда хотела показать, что заслуживаю этой ответственности.
– Да кому это нужно? Особенно сейчас? Вы меня, конечно, извините, но это все чушь
– Чушь? Вот они тоже говорили, что это чушь. Я с самого детства исправно всегда вела себя и следила за тем, чтобы никто не выделялся на фоне коллектива. Мои родители не понимали, а я поняла. Они постоянно вели себя вызывающе, не слушали указаний, прямо как вы. Постоянно выносились на совет дома. И чего они этим добились? Того, что за ними приехали, а меня отправили в дом к другим таким же детям. Там-то я поняла, что чтобы за тобой не пришли, нужно не только не попадаться на глаза, но и не давать высовываться другим. Тогда я начала следить за другими детьми, помогла установить порядок в нашем лагере. Поэтому меня и забрали хорошие родители, которые знали свое место, которые не выносились на совет дома. И меня никогда больше никто не забирал. Потому что я смогла стать хорошей.
– Какой кошмар, ваших родителей забрал «Воронок»? Мои соболезнования.
– Оставьте, это ни к чему. Они заслужили то, что с ними случилось. Их действия и привели к такому итогу.
– Неважно какое преступление совершили родители, за это не должны страдать дети. А по вашим словам, вам искалечили детство.
– Мои родители должны были думать о том, во что они ввязываются и какие последствия могут быть для них и для меня.
– Вы же не можете всерьез защищать палачей? Ваши родители, вполне возможно, попали в лагеря по надуманному предлогу, вы росли в детских домах. Да, вас удочерила хорошая семья, но это не отменяет несправедливости в отношении ваших родителей! Что такого вам могли сделать ваши родители, что вы встаете на сторону тех, кто сломал им судьбы?
– Прекратите! – Она истошно закричала и выронила кружку из рук. Подбежав к закрытому окну, она приоткрыла шторы и посмотрела на улицу. Повернувшись обратно, она продолжила шепотом: