Его охватил неприятный озноб, и он выглянул наружу. На толстый слой снега, засыпавшего палисадник, уже спускалась ночная тьма. А проезжая часть по всей улице была покрыта жидкой серой грязью, образовавшейся под колесами автомобилей; скоро и она заледенеет. Интересно, закрыла ли уже Клеманс свою парикмахерскую? Ему не терпелось пойти туда, взглянуть на нее еще разок, но он сдержался. Сейчас ему нельзя слишком часто показываться на глаза. Еще успеется. Главное сделано: он сюда вернулся.
Посвистывая, Этьен включил радио, проверил, работает ли отопление на полную мощность. Арендная плата была невысока, да эта хибарка большего и не стоила. И вообще, он здесь временно, хватит с него и этого. Печка работала исправно, и он сунул в нее две большие пиццы разом. У Этьена был зверский аппетит – что правда, то правда, – да это и неудивительно: при его-то росте под два метра и стокилограммовом весе.
– Ну вот, мне уже пора обсудить свою диссертацию с руководителем, – объявила Филиппина за ужином. – У меня назначена с ним встреча на пятницу в Париже, заодно я там улажу несколько других дел. Уезжаю завтра и думаю, что вернусь во вторник или в среду.
Эта новость явно огорчила Клеманс. С момента появления Этьена ей было необходимо присутствие Филиппины во второй половине дня, когда она возвращалась домой. Люк почти всегда приезжал после нее, а Виржил и вовсе поздно вечером – значит, теперь ей и девочкам придется несколько часов оставаться одним. Но Филиппина ездила в Париж четыре-пять раз в году, либо из-за своих занятий, либо ради встреч с нотариусом, который управлял ее имуществом и деньгами. Она оставила за собой красивую студию на бульваре Сен-Жермен, которая теперь служила ей временным пристанищем, и любила погружаться на несколько дней в атмосферу столицы. Виржил сопровождал ее крайне редко, и только в этих случаях наносил визит вежливости своим родителям. Они так и не поняли и не приняли выбор своего сына, и их отношения были крайне холодными. Что же касается его дяди, великого медицинского светила, возжелавшего руководить карьерой племянника, то он вообще больше не разговаривал с племянником. Единственная сестра Виржила – Летиция – покорно вступила на родительский путь, став финансистом, и работала в отцовском банке. Она была на семь лет младше брата, и его ссора с родней произвела на нее гнетущее впечатление. Чтобы не участвовать в этом конфликте, она встречалась с братом тайком, скрывая это от родителей; Виржил находил такое поведение и ребяческим, и обидным для себя.
– Виржил, ты, как я понимаю, со мной не поедешь? – поинтересовалась Филиппина.
– Никак не смогу, у меня слишком плотный график операций, и так наверняка будет до самой весны.
Филиппина уже привыкла к его отказам и не огорчилась, но при этом она заметила, как повеселела Клеманс, и ободряюще улыбнулась ей.
– Ну вот, моя красавица, тебя будут оберегать сразу двое мужчин!
– Я постараюсь возвращаться вечером не слишком поздно, – обещал Люк, накрыв ладонью руку жены.
Впрочем, он говорил так лишь в утешение: если Клеманс могла оставить парикмахерскую на Соню, то кроме Люка никто в салоне продажами не занимался.
– И вообще, давайте не будем паниковать из-за этого Этьена, – решительно добавил он.
Тем не менее они думали о нем, все четверо, и нависшая над ними угроза лишала их душевного покоя. До сих пор уединенное местоположение шале казалось его владельцам преимуществом. Ближайшие соседи жили ниже по склону, почти в долине, а с их вершины открывался потрясающий вид на всю округу; кроме того, с началом зимнего сезона они могли сколько угодно ходить на лыжах. И когда к ним в гости приезжали друзья, можно было шуметь и веселиться, никому не мешая, что зимой, что летом. Единственным недостатком бывало иногда смутное ощущение оторванности от цивилизованного мира там, внизу; впрочем, до сих пор это не тяготило ни Клеманс, ни Филиппину.
– Если он еще раз сюда пожалует, достаточно будет сообщить в жандармерию, – добавил Виржил.