Анна Зюман
Чужой жизнью
Пролог
Стоя на крыше высотки, белокрылый ангел наблюдал, как медленно светлеет воздух над городом-миллионником, как серый цвет набирает оттенки розового, а затем разбавляется золотым. Город оживал, постепенно набирая обороты шума и суеты. Но в этом бешеном урагане просыпающейся спешки и бесконечной погони ангел чувствовал лишь одну душу.
Скоро, очень скоро. Осталось подождать совсем чуть-чуть.
Глава 1. Похмелье
В пентхаусе.
«ГУП, ГУП, ГУП, БУМ, БУМ, БУМЦ» — жестоко раздавалось в моей голове, затем резко до омерзения стихло.
ВЖИИИИИИК!
Яркая вспышка разбила мой мозг на тысячи осколков, которые со скоростью большого вселенского взрыва врезались во внутреннюю часть многострадальной черепушки.
— А-а-а! — содрогаясь от невыносимой боли, попыталась я прокричать, но вместо этого мое горло выдало что-то похожее на предсмертный хрип. В ответ на мой неудавшийся крик протеста на меня хлынула обжигающе ледяная волна. Инстинктивно вскочив на ноги, я тут же от адской боли, со звоном пронзившей все тело и подкосившей меня, рухнула вниз, скуля от невыносимых страданий.
— Вставай, сука! — раздалось громогласное прямо над моей головой, отчего я окончательно поняла — моей голове таки пришел конец.
Мутный ежик упорно пробирался по пищеводу вверх, грозясь в любую минуту выбраться наружу.
— Сандр, приведи ее в чувство.
Не успела я ойкнуть от очередной вспышки сверхновой в моей голове, как меня грубо схватили и поволокли. В следующее мгновение я почувствовала, как меня сваливают на что-то твердое, холодное и скользкое, но стоило начать возмущаться, как на мою голову обрушилась новая ледяная волна. Я попыталась сбежать, но сильные цепкие руки тут же вернули меня под водопад.
— Не вертись, только хуже будет, — раздался сверху смутно знакомый голос, и я попыталась вспомнить, откуда я его знаю. — Что за дрянь ты вчера пила?
— У-у-у-у, — прохныкала я, безбожно щелкая зубами.
— Янка, ну сколько можно? — руки меня отпустили, и сквозь шум льющейся воды послышались звуки хлопающих дверных шкафчиков. — Ты что, специально его злишь? Я ведь вчера присылал тебе сообщение, что мы сегодня приедем, — послышалось очередное шуршание, затем ледяной поток на мою голову прекратился, и перед моим плавающим взором возник стакан с мерзко пахнущей шипящей жидкостью. — Пей.
Жадно схватив стакан дрожащими руками, я мигом проглотила содержимое. Мое заблудшее сознание постепенно выползало на поверхность.
— Сандр?
— Очухалась? — здоровенный азиат одним рывком поставил меня на ноги, стянул с меня мокрые, видимо, до этого уже местами порванные кружевные трусики и как куколку бабочки завернул в большое бордовое полотенце. — Стой, — строго скомандовал он и опять полез в шкаф. Через несколько мгновений он коротко ругнулся и сердито взглянул на меня. — Янка, я же предупреждал тебя.
— Санечка, милый, я забыла. Я же здесь редко бываю, — начала я оправдываться, понимая, что сама себе только что вырыла могилу.
— Сама, — коротко отрезал здоровяк, указав на дверь.
— Что, так все плохо? — всхлипнула я, понимая, что ледяной душ, которым меня только что наградили, был на самом деле подарком.
— А ты как думаешь? — зло фыркнул Сандр. — У тебя там полквартиры наркоманов.
«И вовсе не наркоманов, — с грустью вспомнила я ночную гулянку, — а просто веселых ребят, находящихся в глубоком похмелье Хеллоуинской ночи».
Все еще не решаясь, я замерла перед дверью.
— Сейчас сильно бить не будет, — постарался как мог поддержать меня Сандр, — ты нужна в банке.
Перехватив полотенце и обернув его вокруг себя поудобней, я выдохнула и распахнула дверь.
В комнате бушевал армагеддон. Моих многочисленных гостей, кто в чем был, волоком вытаскивали из пентхауса и спускали по лестнице, ведущей к лифту — кого на своих двоих, а кого методом переката или свободного полета. Стараясь остаться незамеченной, я быстро шмыгнула к шкафу, но моя уловка не удалась — меня тут же поймали. Не успела я в очередной раз ойкнуть, как оказалась перед очами своего законного. Обрюзгшее лицо с сальной кожей и маленькими, но очень злыми глазками чуть ли не физически пылало от гнева.
«Попала», — пронеслось в моей голове в тот момент, когда жесткий кулак скрутил мои внутренности в узел.
— Дрянь.
— И тебе, дорогой, не хворать, — прошипела я после того, как круги перед глазами стали уступать место нормальному зрению.
Муженек брезгливо скривился, и крепкие руки тут же отпустили меня, отчего я мешком картошки рухнула ему под ноги. Пнув меня острым ботинком в бок, больше для виду, чем для боли, он продолжил: