Храмовый комплекс возвышался в конце пыльного проспекта, вдоль которого расположились сводчатые галереи, из глины, покрытой глазурью, с внутренними двориками, увенчанными куполами. Галереи кишели торговцами, которые продавали жаренные птичьи ножки, фаршированных крыс и горячее вино со специями, голограммы этого святого города Шандабара, якобы фрагменты реликвий заключенные в хрусталь, и изображения реликвий. Лоджии были наводнены нищими, фокусниками и калеками, гадалками, закутанными в робы и праздными туристами.
Храмовые торговцы, некоторые из которых были удалившимися от дел священниками, продавали иконы, по их уверениям они были освящены как Имперские, а тем, кто проходил простое испытание, засунув руку внутрь гудящего гексаэдра, предлагали так называемые кисточки чистоты из белого шелка. Они обещали защиту от зла в зависимости от количества и витиеватости приобретенных кисточек.
Храм Ориенс в Шандабаре, был построен на месте восточных ворот и являлся наименьшим из трех главных храмов святого города. Тем не менее, он мог похвастаться большим кувшином, заполненным длинными, изогнутыми словно когти, обрезками ногтей. Несомненно, это были обрезки ногтей самого Императора, из тех времен, когда он еще не был заточен в золотом троне. Благодаря его бессмертному могуществу и присутствию повсюду в галактике, эти отрезанные ногти по наблюдениям все еще росли, будто были все еще связаны с Ним. Поэтому священники могли отсечь кусочки парных ногтей для продажи верующим, которые могли носить их, или измельчить их в порошок, чтобы употреблять их в зельях.
Также в храме, в огромном серебряном ковчеге, располагались огромные древние кости командира Космических Десантников - а в медной причудливо-украшенной клетке то, что считали частью скелета "демона".
Телеги, которые тащили жирафы с горбами, напоминающими огромные воспаленные фурункулы, со змеиными шеями и мрачными, усатыми, тупыми мордами, со скрипом двигались взад вперед по проспекту, перевозя туристов и овощи. Автомобили с огромными колесами и редкие бронированные машины полиции и службы безопасности с ревом проезжали по проспекту. Очевидно, что даже храм Ориенса был богат.
МеЛинди носила коричневую робу паломника, с широким капюшоном, скрывавшим ее лицо. Талию обтягивал алый пояс ассасина, со спрятанными в нем клинками, гарротами, флаконами с химикалиями и пальцевым иглострелом.
В ее робе были спрятаны прочие необходимые ей вещи.
А что было скрыто внутри нее?
Ну, конечно же, худшее из всех обличий. Злобная форма, которая теперь связана с нею навечно; которая не позволит ей обращаться в любого по своему желанию. Форма, которую навсегда поселили в ее измененное тело - физически имплантировали в компактном состоянии - закрыв доступ к ложным обличьям и телам, о которых она думала… ну как о своих сестрах, матерях и кузинах.
Поэтому она была полностью одинока. Ее единственное второе обличье было чудовищем; чужой зверь внутри.
МеЛинди, объятая горем, вошла в караван-сарай рядом с храмом. На огромном дворе располагались жирафы, привязанные к стальным кольцам, установленным в плитах. Веревки охватывали их долговязые ноги, передние и задние, чтобы они не лягались. Мухи вились вокруг оранжевого навоза.
Палатки, растянутые по другим кольцам, стояли под сводом купола. Галереи, связанные изогнутыми железными лестницами, образовывали три верхних этажа комнат на нескольких постояльцев, с соединенными балконами
Дым от нескольких костров из сушеного навоза, выходил через открытое отверстие в центре купола.
Несмотря на эти костры, холод ночи вползал в помещение с улицы. Более опытные путешественники, которые опасались утренних пробирающих до дрожи холодов и те, кто предпочитал уединение, арендовали палатку. Бедные родственники заворачивались в матрасы на жестких плитах.
– Ищете комнату? - на общем языке Сабулорба поинтересовался горбатый хозяин, с лицом землистого цвета.
Ассасинов учили свободно разговаривать на основных диалектах Имперского Готика, а также на некоторых диалектах человеческого языка, которые слишком далеко ушли от языка-предка, чтобы обладать сходством с прародителем. Убийцы продолжали непрерывно пополнять свой запас новыми языками. МеЛинди поступила так же, используя гипно-наушники - на грузовом корабле по пути к песчаному миру в системе красного гиганта. Электронные татуировки на ладонях поясняли, что она дочь губернатора планеты, намеревающаяся совершить паломничество.
– Предпочитаю самый низкий этаж, - ответила она, - я родом с мира пещер, где поверхность необитаема. Подвержена головокружениям и боязни открытого пространства – она еще ниже опустила просторный капюшон, подразумевая, что этот головной убор был ее персональной пещерой. Она заплатила хозяину на неделю вперед шекелями Сабулорба, которые в космопорту поменяла на Имперские кредиты, закодированные в ее татуировках, а также добавила шекель сверху, в качестве небольшого бонуса.
– Под вашим караван-сараем есть подземные комнаты? - спросила она. Разумный вопрос, учитывая ее легенду. Она подпустила в голос толику беззащитности и мольбы, хотя тон был твердым - принадлежавшим той, которую баловали и которую слушались - тон предупреждал, что она не из тех, кого можно обижать.
– Есть, в самом деле... хотя там никто не живет, - кажется, ладонь хозяина чесалась.
– Есть даже старый туннель, возможно гостья предпочитает посетить Ориенс пробираясь через липкую паутину, лишь бы не идти под открытым небом.
– О нет, – возразила она, – Я пойду как остальные пилигримы. Но спасибо за ваше любезное предложение.
Она незаметно передала ему еще полшекеля.
На следующее утро МеЛинди предприняла полномасштабную экскурсию по храму Ориенс, настороженно высматривая скрытые признаки заражения генокрадами, такие как любые четырехрукие идолы, пусть даже маленькие и запрятанные в самые неприметные ниши.
Ее группу сопровождал сухопарый длинноносый священник. В Зале Святых Ногтей, на трехногих стульях вокруг высокого хрустального кувшина с обрезанными ногтями сидели закутанные в мантии дьяконы, бережно державшие нечто вроде парализующих пистолетов местного производства. Во время того, как гид с восторгом описывал чудо продолжения роста ногтей Императора, МеЛинди притворилась, что хочет сделать пожертвование. Она специально уронила несколько полушекелей на большом участке. Подбирая свои монеты, она остановилась, чтобы бросить взгляд под капюшоны стражей.
Двое из дьяконов обладали острыми зубами и сверкающими завораживающими глазами гибридов, и в тени они вполне могли сойти за людей.
Огонь массивных свечей освещал стены, покрытые рунной мозаикой, которые при этом выглядели будто восковые стены улья. Чаши с дымящимся ладаном наполняли воздух сладостью. Она подумала о пещерах под караван-сараем, о туннели. Под этим более древним храмом должны быть крипты и катакомбы, а также туннели, и кто знал, насколько далеко они протянулись под древним городом.
– Теперь я провожу вас в Зал Бедер, – провозгласил их провожатый.
Ее путешествие к Саболорбу через варп было довольно непродолжительным, но прошло уже несколько лет местного времени, с тех пор как некий шпион Империума покинул (или покинула) планету чтобы сообщить о своих подозрениях. Зараза генокрадов существует на протяжении поколений. Генокрады скрываются и стараются притворяться нормальными людьми, так долго, как это возможно. В идеале нечестивое племя надеется взять под контроль город, через своих наиболее презентабельных членов, а возможно даже планету, сохраняя при этом видимость нормальной жизни. Задолго до такого оборота событий, Империум обязан предпринять самые жесткие меры.
Между тем Тарик Зиз полагал - разумно, или опрометчиво? - что генокрадам было дозволено существовать для проведения их эксперимента. Консультировался ли он с верховным руководителем Каллидус? Советовался ли верховный руководитель с грандмастером? А с кем мог совещаться грандмастер? С верховным главнокомандующим?
Инструмент Каллидус не должен и думать о таких вопросах. К тому же МеЛинди не понимала иерархию Империума в ее сложной целостности. Она была всего лишь инструментом. Тем не менее, она знала, что полное уничтожение генокрадов, где бы они не были обнаружены, это первоочередная боевая задача.