- Царя вынудили отменить крепостное право! - зычно крикнул он.
Сочувственные отклики схода убедили земского, что люди полностью поверили словам учителя. Мирная проповедь не привела ни к чему, только распалила, растравила людские страсти.
Мало того, лукавый человечище, которого звали Захаром, начал допытываться: разве отменили крепостное право? Когда, как? Поражался, удивлялся, возражал, припоминал луга, сенокосы, леса, дороги, аренду, пруд, глинище - за все отрабатывай пану, кланяйся, к своей земле не подступись. За вязанку бурелома у женщин сдирают юбки, не той дорогой поедешь - рубят колеса, экономия тянет из людей жилы, от отработок руки опухли. И сход, по правде говоря, весьма непристойно повел себя, подбадривал, побуждал человека к глумливым речам.
Потом бунтарь, больше всего горланивший на сходе, видимо, вожак, стал выкрикивать, что надо прекратить войну. Когда же Добросельский, чтобы припугнуть, переспросил, кто этого требует, много голосов откликнулось: "Все!" Посеянное мятежное слово взошло в человеческих душах - земский в этом убедился.
Невысокий белесый Охрим Жалий, приметный среди полотняного народа по медали и серебряному кресту, которые парадно блестели на черном солдатском мундире, оперся на палку и внимательно слушал, как старая лисица земский усовещивает крестьян. На лицемерную речь земского он запальчиво ответил:
- Зачем затеяли чугунку на чужой земле? Разве мы хотим крови! Вот, смотри, где я потерял ногу? Сотни тысяч наших братьев легли костьми на Дальнем Востоке! А скольких унесли тюрьма, голод, болезни? Все мало, уже ополченцев берут! Зачем прислали генерала Струкова? Гнилыми пароходами, старыми пушками захотели победить японца? А затем снова задавить податями село?.. А чем жить? Где взять земли?.. Разве мы хотим крови? Все мало казнокрадам поживы?..
Захар с Грицком выразительно переглянулись - прибыла на село помощь! Стражник Назар Непряха удивленно вертел длинной шеей и не мог понять: после призыва он в одной роте служил с Охримом, и затурканный, бестолковый солдатик не выходил из карцера. Где это он осмелел, набрался бунтарского духа?
Люди одобрительно поглядывали на Охрима, который от волнения даже зарумянился - суровый, изможденный. Богатые хозяева отмалчивались, прятались за бедняцкими спинами, чтобы не быть на плохом счету у высокого начальства.
Земский чувствовал свое бессилие перед сходом, который единодушно осуждал правителей и грозил расправиться с панами. Добросельский призывал население не слушать бунтарей. Помощь можно найти только у верховной власти, в монаршей милости. Он призывал верноподданных припасть к царским стопам. На это Захар под одобрительные возгласы заметил, что уже припадали - Девятого января... Слова не дают сказать земскому без непристойных возражений, выкриков! Добросельский все же заверил сход, что силой ничего не сделают, не возьмут, но люди снова стали перебивать его:
- Будет власть нашей - возьмем!
Благоразумные возражали:
- Голыми руками возьмешь?
Не в силах отвечать на каждое возражение, Добросельский совсем обмяк. Ему стало жарко, нудно, и он уже бессильно изрек:
- В нашем сердце должно жить уважение к чужой собственности. Еще при покойном Александре Третьем крестьянам была оказана помощь - для приобретения земли был учрежден земельный банк.
- Это для Калитки и Мамая! - не стерпел тут Захар.
А когда он молчит, терпит?..
- Покупает не тот, кому нужна земля, а у кого есть на что купить! Заграбастали немало земли, высматривают, как ястреба, где бы еще урвать, тем и живут, немало народа обманули!
Он рассердил богатеев и, к удовольствию земского, они напали на неудачника Захара, обругали его непристойными словами. Захар завидует тем, кто честным трудом нажил хозяйство, а сам в водке топит свои заработки!..
Захар вспомнил ту нивку около Косых Ярков - говорили другие, которую выманил у него Калитка. Тогда он обманул его, пусть попробует надуть теперь!..
Этот спор среди крестьян навел на мысль Добросельского. Если бы ему удалось натравить село на село, посеять в обществе ссоры, угроза большим имениям уменьшилась бы. А пока он заявил, что ему известно, откуда идут опасные мысли. В Сумской ремесленной управе исчезли паспорта, подозрительные люди шатаются повсюду, мутят села, учителя также распускают детей, интересуются не математикой, а политикой...
Стало понятно всем - земский намекал на учителя Смоляка.
Учитель Смоляк, видно, рассердился и стал подбивать сход:
- Надо потребовать, чтобы не давали больших прав земским начальникам, чтобы выборные от народа издавали законы и устанавливали бы подати.
Тут своевременно подоспел Калитка с ответом. Надо же и Калитке ввернуть слово. Эти горлопаны кого хочешь затрут, а Добросельский, чего доброго, подумает - беспомощный, мол, безголосый этот старшина! Однако выступить от чистого сердца Калитка никак не может - леший его знает, где у него теперь это чистое сердце. Против общества выскажешься - озлишь людей, против начальства - еще того хуже. Нелегко быть старшиной, такое время пришло, что надо подумать. Раньше Калитка не колебался бы, а теперь неизвестно, на какой стороне сила, слухи всякие ходят... Все же Калитка отважился. Когда Захар после слов учителя стал убеждать людей, что не нужно нам земских начальников, кровопийц-старшин, поставленных панами, губернаторов, министров, Калитка с издевкой отозвался:
- Поставим Захара, чтобы проверял министров!
Хозяева угодливо прыснули. Захар, однако, не растерялся и дерзко ответил:
- А хотя бы и министров, они за наши деньги правят!
Эти слова понравились людям - до чего же умен человек! А он смело, горячо выкрикивал:
- Не надо нам!
- Кого? - переспрашивал Калитка.
- Всех...
- А кто же будет править?
- Народ!
- Ты?
- Кого выберут люди.
- И законы будешь устанавливать?
Можно себе представить, какие законы учредит Захар!
Безусловно, земский не забудет, что Калитка вывел сход из трудного положения. Он убедился в государственных способностях старшины. Не зря он взял под защиту Калитку, когда выборные старались его сбросить, обесславить. Теперь земский сделал последнюю попытку вразумить крестьян Буймира, которые издавна живут во вражде с Харитоненкой. Желая избежать всяких споров, земский советует крестьянам обратиться к суду... На что Захар вызывающе ответил:
- Знаем мы вашу проституцию!
Люди вылупили глаза.
Калитка пришел в себя, напал на Захара:
- Что ты несешь? Что ты мелешь? Не проституцию, а юстицию.
- Все равно, - отвечал Захар, безразлично махнув рукой, и этим вызвал в толпе шум и хохот.
- Чтоб остаться без сорочки?!
Словом, подняли на смех искренний совет земского. Учитель Смоляк добавил: судебная палата и сенат держат руку Харитоненки. Сельский вожак Захар утверждал, будто бы Харитоненко засыпал деньгами и залил магарычами не один суд. Земский с сожалением увидел - который раз! - нет в людях уважения к власти, веры в закон. Внимание схода привлек Мамай, который протискивался сквозь толпу.
Сразу видно хозяина - сколько накопил дородства.
Видный человечище, в штанах из набойки, в вышитой сорочке, стал перед миром, снял брыль и торжественно начал - не каждый так сумеет:
- С высоты престола царь дарует народу милости-свободы...
- А землю дает? - буднично спросил Грицко Хрин, перебив пышный склад речи.
Он рассердил Мамая, и тот напал на докучливого голодранца - мешает честным людям от чистого сердца высказать свои мысли. Отсопевшись, Мамай повел дальше трогательную речь о том, что мать не покормит свое дитя, пока оно не заплачет...
Сход насторожил уши - куда он клонит?
Верноподданный не в силах был совладать со своими чувствами, распиравшими грудь:
- ...Мы плакали, и государь услышал нас... Долетела наша горячая молитва до царя-батюшки, восемнадцатого февраля сбылись наши надежды, мы имеем теперь право говорить с помазанником божьим...
Тут сход как будто притих, и земский порадовался, что есть надежные силы на селе. Мамай прославлял высокие милости, и в писании, мол, сказано...