Орина, Маланка и Одарка любовались породистым скотом, гладили, ласкали. Неожиданное богатство - помощь в беде - прибыло в хозяйство. И они теперь станут хозяйками. Влюбленными глазами смотрели они на хлопцев, однако не забывали - вооруженный отряд должен охранять безопасность людей, чтобы врасплох не наскочили стражники. Оружие, захваченное во дворце, пригодится. Тимофей Заброда привязал к поясу саблю, прицепил пистолет казак хоть куда! Максим заткнул за пояс топор, теперь добыл ружье. Павло тоже вооружился. Кривой Охрим руководил стрелками. Нелегко будет стражникам одержать верх.
Люди разбирали, растаскивали панское добро - кто взял свинью, кто овцу закинул за плечи, каждый озабочен своим. Мамаев Левко берет за повод корову. Орину это возмутило.
- У тебя и так достаточно, а ты еще тянешь? - напала она на ненасытного парня. Подоспел Тимофей Заброда, отнял у хозяйского сына корову, отдал бедной дивчине - не часто выпадает такое счастье, разве Тимофей Заброда не в силах сделать щедрого подарка? Очень озлился Левко на бывшего своего батрака, но нечего было делать, тот при сабле и пистолете.
Ясное солнце бросило ласковый луч на разбушевавшееся сборище и спокойно зашло за окоем. Павло выкинул красное знамя на воротах - оно возвещало людям, что тут верховодит народная сила. Смеркалось, подводы все прибывали, слух разошелся по всем хуторам, что разбивают экономию Харитоненки - Доброполье.
Еще засветло дворец и надворные службы были опустошены.
- Зажигай! - сурово приказывает Захар.
Грицко начал высекать огнивом огонь.
- Постойте! - завопил Мамай. - Железо с крыши надо сорвать, пригодится в хозяйстве!
Хозяйственного человека во всем видно.
Поломанные кресла, столы, рамы снесли в одну комнату. Захар собственной рукой поджег клок пеньки и бросил на дерево. Сухое, покрытое лаком, оно сразу занялось огнем... Густой дым повалил из окон и дверей...
Мамай с сыном и Мороз успели снять тяжелые расписанные двери, пока огонь не охватил дворец, затем стали срывать рамы, оконные ставни.
Жар подступает к окованному железом сундуку - люди решили: это изнеженная, ленивая дочь Харитоненки собиралась замуж. Сколько же добра погибает...
Мрамор, дворец, камень - леший с ними, но о чем больше всего болит Мамаева душа - это о дереве: пластины к крытому сараю для волов, крепкие доски, дубовые, крашеные, охватывал огонь!
Павло, Заброда, Максим, Орина поджигали хозяйственные службы со всех углов.
Захар, словно дьявол, повсюду летал с факелом и мазницей, обливал дерево керосином, поджигал, везде оставляя за собой огненный след.
- Выкуривай Харитоненку из гнезда! - возбужденно кричал он, сжигая и уничтожая.
Из далеких сел еще спозаранку наехали подводы, ожидали ночной поры в лесу, всматривались, поглядывали на небосклон, разговаривали, надеялись:
- Не видно...
- Темень...
- Не горит...
- Может, загорится...
- Кто знает...
- Будет гореть, так уж наберем хлеба...
- На станции хлеба полно, на Дальний Восток солдатам отправляют, да сельский комитет не велит брать...
- Да уж известно...
- Словно бы светлеет...
- Полыхнуло!
- Горит, братцы!
- Везде горит!
- Как огненный венок!
- Пламя освещает все небо!
По дороге Захар встретил пожарную машину - ехала из Сум тушить пожар. За нею - обоз бочек с водой.
- Поворачивай назад! - властно приказал Захар. - Постойте!..
По приказу Захара люди поснимали колеса, вылили воду и так и оставили пожарную команду в луже среди поля.
Утомленные, неразговорчивые, с глубоким чувством удовлетворения, озирались крестьяне. Зарево раскинулось на все небо. Никогда не знаешь, на что способны люди. Неслыханная сила и решимость все росла, и душа не успокаивалась, томилась такой ненавистью к панскому племени, которая не знала конца. Пожарище освещало людям путь.
- Панского гнезда не стало...
- Да разве у Харитоненки одна экономия?
- Дойдет черед и до другой...
- До всех дойдет...
- Захар велит - так и завтра...
Необычайных дней дождался Захар: один взмах руки - и село бросится в огонь и воду за вожаком. Великую преданность почувствовали люди к Захару, который пробудил в них веру в собственные силы. Славную победу одержали сегодня над панами!
Людям казалось, что Буймир по крайней мере вершит судьбами всей страны.
Над Пслом словно лес - собрались старые и малые, выбежали на взгорье. Селяне возвращались из похода и не могли отвести зачарованных глаз от зарева, отражавшегося в реке. Захар, сложив руки на груди, задумчивый и грозный, смотрел на величественное зарево. Славное пекло устроили панам, великолепный праздник! Душа молилась, душа всхлипывала: "О боже праведный, о боже милосердный, ты сотворил еси небо и землю, благослови же это пожарище, чтобы вечно горело, как неопалимая купина!.."
Ивко и Савка стояли с коровами, любовались и тешились отрадным зрелищем, праведной расправой над панами. От волнения у них набегали слезы, они стояли, словно в забытьи, сняли шапки, вытирали взмокшие лбы. Кругом полыхают, клокочут огни, синее небо то темнеет, то проясняется, мерцает, словно разговаривает с людьми, гневается или благословляет... Даже оторопь и томление берет. Однако сытые, породистые коровы возвращали к радостной действительности.
Орина стояла на пригорке, положив руку на плечо Павлу, и каждая жилка в ней радостно звенела. Сбываются давние чаяния. Чудесное пожарище рассеяло тоску, муку молодого сердца, принесло людям освобождение...
Да здравствует свобода!
...Над панским дворцом полыхало, гудело пламя народного гнева.
8
По станции била пушка. Вагоны разлетались в щепы. Тревожные гудки паровозов сзывали на бой рабочий люд. На паровозах, стоящих под парами, полощутся красные флаги. Катились могучие волны "Дубинушки". Песня то грозно нарастала, то плавно спадала. Ни пушечные выстрелы, ни залпы винтовок не могли заглушить, прервать торжественного ее лада.
Пушки били под гул церковных колоколов. Попы служили молебны царю, который расстреливал народ.
Станция была загромождена товарными поездами. Дружина рабочих обезоружила полицию, жандармов, и все же оружия не хватало. Выстрелы из двустволок и револьверов не могли причинить казакам большого урона. Изредка раздавались винтовочные выстрелы.
Рабочие разбили оружейный магазин в Харькове и вооружили рабочую дружину. Захватив станционную кассу, приобрели еще немного оружия. Но больше всего страшили казаков гранатами, которые изготовлялись рабочими, захватившими на станции динамит и динамитные трубки.
Оглушительные взрывы во всех концах станции поднимали дух рабочих. Повсюду падали казаки, драгуны. Смуглые широколицые казаки в бараньих шапках, с тупыми лицами выбивали рабочих со станции.
С перевязанной окровавленной головой, с винтовкой в руках Нарожный среди кипевшего боя зычным голосом подбадривал рабочих:
- Смерть тиранам!
Он обращался к железнодорожникам с кличем:
- Машинисты, бросайте паровозы, не везите казаков на расправу с нашими братьями - рабочими и крестьянами!
В ответ на этот клич над паровозами, словно огненные сполохи, взвивались красные флаги, звавшие к сопротивлению, к борьбе с кровавым царем. Единая воля объединяет рабочий люд. Машинисты не повезут солдат на расправу с восставшими рабочими и крестьянами!
Песня не обрывалась, и не распадались ряды рабочих. Пели сосредоточенно, грозно и словно празднично.
Среди певцов мелькают красные платки. В руках нанизанные на проволоку гайки.