– Язнаю́, кде наш Диня. Мила звонила-а… ха, смешно: звонил-а Мила-а, а Мила-а звон-ила! Так фот. Про чём я? Ифо… иго… его забр-ла, ф смысли, при-иг-си-ла Геката… Фсё! Наливай-ти…
Мы переглянулись. На лице Германа читалось полное поражение ещё до боя, в глазах Светланы плескались раздражение и презрение одновременно, поэтому мне пришлось взять нить беседы в свои руки:
– Прошу прощения, возможно, я не в…
– Гек-з-метром! – директор так хлопнул ладонью по столу, что все бокалы подпрыгнули.
– Э-э, прошу прощенья, но, возможно, я не сразу и не так вдруг оценил грядущую опасность. Поверьте, мне Денисыч тоже друг, с которым мы делили и чашу, и постель… хотя пример последний, как видно, неудачен, допуская двойное толкование событий. Так вот, я знать хотел бы, желательно в сюжете и деталях, что может нашему весёлому пьянчужке содеять некая забытая богиня?
Вот тут уже взгляды всех присутствующих сошлись на мне, и не скажу, что оно прямо-таки радовало. Я сделал большой глоток вина. Все также пригубили. Потом Феоктист Эдуардович попытался объяснить очевидное, с его точки зрения, даже для ребёнка. Наверное, лучше без гекзаметра, да? Договорились.
Итак, в сухом остатке остаётся информация о том, что некая гражданка по кличке Геката имела возможность выманить нашего специалиста по древним языкам. Причём сделано было это посредством старой сливы, забравшись на верхние ветви которой можно было просто спрыгнуть вниз, не коснувшись ограды. В противном случае сработала бы сигнализация и опомнившийся Сосо Церберидзе гарантированно поднял тревогу.
Куда конкретно и кем был увезён Диня, первое время оставалось неизвестным. Но Мила Эдуардовна подключила свои связи, и теперь мы точно знаем, что он в трёхэтажном особняке за городом, в районе виноградников той самой Золотой балки. Сколько его там продержат, неизвестно. На запросы он не отвечает, пойти и забрать нашего сотрудника силой невозможно, выкрасть тоже, остаются лишь мирные переговоры.
– А зачем он вообще куда-то попёрся?! – имел глупость спросить я.
Для всех остальных ответ был очевиден: его же поманила сама Геката. Вроде бы как некий уголовный авторитет, правящий исключительно ночью и слабо имеющий отношение к мифической богине. Всё той же госпоже Гекате (признаю, удачное погоняло) принадлежала в Севастополе сеть подпольных казино, ряд публичных (неафишируемых!) домов, также её подозревали в незаконной торговле наркотическими средствами, но все, кто чрезмерно интересовался её деятельностью, мистическим образом исчезали…
– Что будем делать? – меня угораздило задать и второй глупый вопрос.
– Его надо вернуть, – совершенно трезвым голосом ответил мне директор. – Только вот кому это поручить? Земнова к ней пускать нельзя, он опять начнёт всё громить и рушить, а нам потом оплачивай. У неё крутые адвокаты, а фонды музея, знаете ли, не золотые и не резиновые!
Герман покаянно опустил голову так, словно когда-то действительно накосячил на очень крупные суммы. Я покосился на Светлану.
– Гребневу туда и на порог не пустят! Она вечно напоминает Гекате, что та далеко не самая бесспорная красавица. Причём делает это в жутко агрессивной форме.
– Если я пару раз послала эту стерву по известному адресу, это ещё не значит, что я хабалка! – гордо выпрямилась девушка, но мы все заметили, как густо она покраснела.
Ей также приходилось скрывать свои тайны: в их отношениях с той странной дамой точно не всё было так уж просто и невинно…
– Мне идти тем более нельзя, у нас с Гекатой конкретные старые тёрки. Мы оба не умеем уступать и слишком категоричны в ряде моментов, – директор раздражённо взлохматил свои эффектные кудри, после чего вновь взялся за бутылку. – Получается, остаётесь лишь вы, Грин. Только вам я могу делегировать вести переговоры. Полиция, прокуратура и даже крымско-татарская мафия здесь бессильны.
– Но я…
– Уверен, что и она также не хочет конфронтации. Что такое тьма без света или свет без тьмы? К тому же Геката любит свежих мужчин. Ещё бокальчик, и вы идёте, верно?
Я молча выпил вино, стараясь выбросить из головы мысль о «свежих мужчинах»: что мне предстоит там сделать?
Как оказалось, в принципе, ничего особенного. Меня доставят к вышеуказанному особняку, далее следует представиться в домофон, не скрывая ни имени, ни места работы, ни цели визита. Всё равно мои данные у неё уже наверняка есть, за две недели своей службы в музее я засветился, можно сказать, много где и перед кем. Иногда даже слишком.