Мы миновали стойку администрации, из-за которой на нас глядели сотрудницы, явно не только закончившие местное медицинское учебное заведение, но и победившие в конкурсах красоты.
Я сходу подмигнул нескольким, получив в ответ белоснежные улыбки.
Всё же военная форма добавляет мужчине привлекательности, а подтянутый мужчина в форме так и вовсе неотразим!
Семён проводил нас в лифтовый холл, оттуда мы поднялись на четвёртый этаж, где находились покой пациентов, не требующих интенсивной терапии.
Несколько поворотов по широким коридорам, и мы оказались у дверей одной из палат.
Там нас ожидала медсестра. Я бы мог поклясться, что двадцать лет назад она была фотомоделью или кинозвездой, а да и сейчас производила впечатление что надо.
— Его светлость, княжич Максим Басманов-Астафьев, — представил Семён. — Это Татьяна, личная медсестра вашей подопечной.
— Здравствуйте, ваша светлость, — Красотка сделала лёгкий реверанс, получившийся у неё чертовски изящно. — Пациентку вчера вывели из медикаментозного сна, во время которого она проходила интенсивную восстановительную терапию после двух операций…
— Вытащили из аквариума, — буркнул один моих охранников.
Я не обратил внимания на это замечание, тем более что оно соответствовало действительности. В этом теле я относительно недавно, а в «аквариуме» уже побывать успел. Впечатления остались не самые радужные.
— Как она?
— Ещё слаба, но идёт на поправку. Сильное молодое тело и сильный дух делают свою часть работы, пока мы заботимся об стальном, — улыбнулась Татьяна.
— Благодарю! Могу я поговорить с ней наедине?
Вопрос был задан скорее из вежливости, чем из необходимости — будь визит невозможен, то меня бы здесь не было.
— Разумеется, ваша светлость! Сейчас она бодрствует, — Татьяна отворила двери в палату. — Прошу! И не забудьте накинуть халат, он на вешалке рядом с дверью.
— Разумеется!
Снежана полулежала на кровати с подоткнутыми под спину подушками. К левой руке были присоединены датчики, из вены поднималась гибкая прозрачная трубка капельницы. Рядом с кроватью стояла колонна медицинского оборудования с экранами, и мигающими зелеными индикаторами.
Рискну предположить, зелёный цвет означал, что с пациентом всё в порядке.
Палата оказалась очень просторной, с панорамными окнами, выходящими на горные склоны, и наполненной запахом лаванды, исходящим от большого букета на столе.
Цветы были от меня, равно как и большая ваза с фруктами, стоявшая рядом. Я распорядился их отправить ещё вчера, когда узнал о переводе Снежаны в обычную палату.
— Ваша светлость! — встрепенулась мой адъютант.
Она явно не ожидала меня увидеть.
— Привет, — улыбнулся я, накидывая халат. — Лежи спокойно! Это приказ!
— Слушаюсь, — слабо улыбнулась она. — Спасибо за цветы и фрукты.
— Решил сделать тебе приятный сюрприз. Выписка из аквариума — это большое событие, — я устроился на стуле, стоявшем рядом с кроватью. — Как самочувствие?
Снежана была бледной, словно мраморная статуя, но на щеках уже пробивался легкий румянец, но от взгляда по-прежнему веяло холодом. Эдакая снежная королева, которую невесть каким образом закинуло в тёплый южный Крым в разгар лета.
— Нормально, учитывая обстоятельства. Неделю отдыха, и я вернусь в строй, ваша светлость.
— Хорошая новость! Без тебя как без рук! Ненавижу возню с бумажками!
— Я вижу на вас цвета Дома и эмблему нашей ЧВК.
— Да, восстанавливаем состав. Есть первое задание, но о нём поговорим после твоего полного восстановления.
Снежана прикоснулась к месту, откуда вышла пуля. Я невольно вспомнил кровь на лобовом стекле, как доставал девушку из кабины грузовика. Её теплую кровь на своих руках.
Странно, но сейчас эти воспоминания словно заволакивало дымкой, хотя ещё вчера я помнил их отчетливо. Память — забавная штука…
— Мне рассказали, что было потом. У вас неприятности из-за…
— Того ублюдка, который тебя подстрелил? Я вышел из себя и убил его.
— Это больше походило на показательную казнь, ваша светлость.
— Одно другому не мешает, — пожал я плечами.
— Но последствия…
— Их не будет, — ответил я. — По крайней мере ощутимых.
— Как…
— Вот так. По закону Империи нельзя пойти под суд за убийство того, кто уже мёртв. И даже похоронен.
— Я не понимаю. Объясните, — потребовала Снежана.
Она имела право знать, хотя я дал обещание, что никому не расскажу о том, что узнал от следователей.