— Я к нему привыкла, он мне жизнь спас! — отрезала она.
— В общем девчонка она славная, милая, — заверил я Снежану.
— Хорошо, ваша светлость. А этот Шеф? Какой он? В досье я видела только сухую информацию.
— Мужик он своеобразный. Очень свободолюбивый. Нашего брата голубых кровей терпеть не может...
Она усмехнулась.
— Ещё немного и я в него влюблюсь…
— Про напряженные отношения с Софией ты знаешь… Что ещё добавить… — задумался я. — Ах, да! Он на отрез отказался называть себя по номеру. Цитирую:
«Хер тебе, вашество, а не мне номер! Ты ещё телогреечку с циферками на меня надень, как на зека!»
Снежана рассмеялась.
— Никогда не нравилась эта традиция с номерами! Кто её вообще придумал?
— Спроси чего легче, — ответил я. — Короче, позывной с цифрами теперь только у меня. Если слышишь «Тринадцатый», значит, это я.
— Несчастливое число, — сказала Снежана.
— Я не верю во всю эту ерундистику и нумерологию. Упала вилка — подними, протри и ешь дальше, а не стучи по столу.
Я посмотрел на часы. Время поджимало.
Я вообще не должен был быть здесь, но не прийти не мог, ведь Снежана пострадала из-за меня.
— Пожалуй, пойду, — сказал я. — Дел невпроворот. Хотя у меня есть один вопрос…
— Да, ваша светлость?
— Правду ли говорят, что после аквариума от ран не остаётся и следа? У меня вот на ноге шрам есть… Но меня вытащили раньше срока.
На самом деле «вытащили» — мягко сказано. Скорее взорвали аквариум ко всем чертям.
— Да. Пока есть небольшое покраснение…
— Дай посмотреть? — я шутливо потянулся к краю халата и тут же получил по руке.
— Всё пытаетесь избавить меня от одежды, — ухмыльнулась Снежана. — Идите по своим делам, командир! У вас куча дел — сами сказали…
Я направился к выходу и уже снял халат, когда она окликнула:
— Ваша светлость!
— Да?
— Форма вам к лицу.
— Ну так, — на моём лице появилась довольная ухмылка.
В коридоре меня ожидали всё те же лица — пара моих бойцов, глава охраны больничного корпуса и медсестра Татьяна.
— Татьяна, сделайте одолжение — обратился я к женщине.
— Что вам угодно?
— Выполняйте любую прихоть Снежаны. Дом Басмановых-Астафьевых в долгу не останется…
— Будет исполнен любой каприз, не вредящий здоровью моей подопечной, — заверила Татьяна.
Мы покинули больничный корпус. Я забрался в машину и кортеж покинул территорию сначала элитного корпуса, а потом и самого Ялтинского госпиталя.
Виталик сидел напротив меня и задумчиво смотрел в окно на пейзажи южного города. Вдруг он спросил:
— Тринадцатый, как думаешь, получится у нас добыть этот шагоход?
— Иначе я бы не взялся за этот заказ, — заверил я. — Считай, шагоход уже наш. Осталось только прийти и взять его.
Я не солгал. Если раньше я полагался только на свои силы, то сейчас за мной была пусть небольшая, но армия. И это придавало уверенности.
Глава 20
Кортеж объездными путями двигался прочь из города в сторону Алушты, а потом Ангарского перевала.
Я с некоторым сожалением расставался с Ялтой, хотя тут и произошла очередная попытка прикончить меня, а поймала пулю Снежана. Но город был прекрасен — он и в моем родном мире славился историческими местами, дворцами, ресторанами. Эта Ялта была городом с поистине имперским величием.
Не доезжая Симферополя, свернули с шоссе в сторону аэродрома вооруженных сил, где базировалась и транспортная авиация вооруженных сил Империи и грузовые самолеты различных ЧВК, в том числе и наш — довольно старый военно-транспортный «Вьюжинь-11», прибывший из Екатеринбурга.
На аэродроме нас ждала София со своими боевыми доспехами в специальных контейнерах, и оставшиеся бойцы из бывших «Скоморохов».
Мы оставили машины у одного из ангаров, принадлежащих Дому Басмановых-Астафтевых, и направились прямиком к самолету. Погрузка его уже подходила к концу.
У трапа меня встретила София в сопровождении пожилого военного.
— Ваша светлость, это наш первый пилот, Анатолий Поликарпович. Можно просто — Поликарпыч.
— Добро пожаловать на борт одиннадцатого, ваша светлость! — почтительно произнёс он.
Я пожал старому пилоту руку.
— Добро пожаловать на борт, — продолжил он.
Мы поднялись по грузовому трапу и оказались в брюхе самолета.
— Не смотрите, что птичка старая! Зато проверенная и надежная, — заверил Поликарпыч. — Когда левый двигатель заработает, вообще будет песня!
Я замер.
— А у нас не работает левый двигатель?
Учитывая, что всего двигателей было два, это не могло не напрягать.
— То работает, то не работает… Кто разберёт эту железяку… — махнул рукой пилот.
— Кхм… Не понял! Как вы летаете?
Я встал как вкопанный. Желание отправляться в полёт на самолёте с неисправным двигателем как рукой сняло.
Поликарпыч был само спокойствие.
— Да нормально летаем… На одно крыло чутка кренит, а аварийная посадка была давно… Дай бог памяти… Кажись, в прошлом месяце.
Я оглянулся, чтобы спросить у Софии, как такое возможно, и увидел, что она согнулась от смеха и зажимает рукой рот. А позади ухохатываются мои бойцы.
— Ох, хорош, Поликарпыч! — наконец выдавила София и перевела дыхание. — Сегодня ты превзошел сам себя! Просто в ударе!
Разыграли значит! Развели, как мальчишку небылицами про неисправный самолет. Но получилось красиво, надо признать.
Я всегда умел посмеяться над собой и этот раз не стал исключением — я расхотался.
— Двигатель у него то работает, то не работает!
Поликарпыч стёр ухмылку с лица и заверил:
— С птичкой все в полном порядке, ваша светлость. Почти уверен, что долетим без происшествий.
— Почти? — переспросил я.
— Почти… Это небо. Там никогда нельзя быть полностью уверенным, — уже серьёзно сказал старый пилот и направился в носовую часть самолёта.
София поравнялась со мной. В ее карих глазах по прежнему плясали искорки веселья.
— Не обижайся, твоя светлость! Меня этот старый хрыч развел точно так же, — сказала она добродушно. — Это у него что-то вроде традиции или ритуала.
Бойцы загрузили последние контейнеры с оборудованием, закрепили все ремнями, а затем устроились в креслах, расположенных вдоль бортов самолета.
Бортмеханик поднял грузовой трап.
— Дали добро на взлёт, — сообщил Поликарпыч по громкой связи. — Приготовьтесь, сейчас будет шумно!
Взревели турбореактивные двигатели, по корпусу воздушного судна пробежала вибрация. Самолет немного помолотил в холостую, потом неспешно вырулил на взлетно-посадочную полосу и начал разгон.
За овальными иллюминаторами мелькали ангары с авиационной техникой, за ними зелено-желтая степь, далекие горы в голубоватой дымке.
Ещё мгновение и шасси поочередно оторвались от бетона. Тень «Въюжиня 11» (господи, ну и название!) стремительно уменьшалась, пока не превратилась в темную точку. Потом и вовсе стала неразличима на фоне полей и домов частного сектора.
— Уважаемые пассажиры авиалайнера комфорт-класса, говорит капитан высшего класса Поликарпыч. Наш борт совершает рейс из солнечного Крыма в бескрайние степи Монгольской губерни. Полет проходит в штатном режиме на высоте девяти тысяч метров над уровнем моря. Температура за бортом минус тридцать один градус по Цельсию.
Он сделал паузу, чтобы откашляться, и продолжил:
— В полете вам будет предложено самостоятельно брать питьевую воду и сухпайки из кладового отсека в носовой части нижней палубы. Спасибо за внимание! На других языках повторять не стану…
Я слушал шутливую болтовню старого пилота, устроившись в кресле. Рядом сидела София и что-то правила в прошивке наших боевых доспехов с помощью голографического интерфейса. Она выглядела напряжённо, впрочем, как и в последние несколько дней — мы даже не успели толком поговорить.
— Что-то не так? — поинтересовался я, как бы невзначай.