Неожиданно тьма рядом с майором ожила, родив крадущегося человека, на руке которого в лунном свете он приметил синюю полоску ткани. Кудесник оторопел: как он его раньше не заметил? Неужели диверсант смог столь умело затаиться, что его не распознал призрачный наблюдатель? Или же его родила сама тьма?
Майор посуровел. Он внимательно посмотрел во мрак, откуда вышел крадущийся к лестнице лазутчик, жаль, нельзя было посветить фонарём. Но даже в потёмках, кудесник понял, что именно там лежит тело рыжеволосой девочки, призрак которой так и не явилась к нежданным гостям, коих в подвале оказалось больше, чем один, но меньше, чем два. Или навья смотрит исподтишка и чего-то ждёт? Вполне возможно, что зловредная девчонка играет свою игру, умело плетя интриги и выставляя себя за дурёху. Сколько ей лет: десять, пятнадцать, многие сотни? Как давно неизвестный чародей оставил в этом месте заложенного покойника? Быть может здания и захудалый хутор появились гораздо позже сарайчика с магическими досками?
Его размышления прервал хруст одной из ступеней лестницы.
- Кто там?
Встревоженный голос лейтенанта заставил майора лихорадочно оглядываться – на миг он потерял из виду диверсанта. Затем обнаружил его во тьме. Замерев на третьей ступени, лазутчик почти добрался до крышки люка, ведущего в сарай, но предательский скрип выдал его. Во тьме блеснул отсвет от вынутого из ножен клинка. Блеснул и исчез, так же как диверсант, растворившийся во мраке. Майор видел лишь едва различимый силуэт замершего противника.
- Эй, назовись!
Дверца подвального люка распахнулась. В подпол устремился поток свежего ночного воздуха. По земляному полу скользнул луч фонаря, не задевший диверсантка, вовремя укрывшегося за лестницей.
Проклятье, как же тяжело наблюдать, зная финал этой немой сцены. Майор сжал кулаки.
- Дурень! Позови подмогу!
Его слова остались слышимыми только для него. Кудесник качнулся вперёд, но лунный свет не пустил его, держа бестелесного наблюдателя незримыми оковами.
- Эй! – лейтенант прокричал куда-то в темноту, но согнанные им солдаты не спешили откликаться. Ушли они к огневым точкам или проросту смолчали из вредности – осталось загадкой. – Ай, ладно…
Ещё раз обшарив пол лучом фонарика, офицер, держа на гитове пистолет, начал спускаться. Но стоило ему сделать третий шаг, как тьма за лестницей ожила. Вынырнувшая их мрака рука обхватила голень лейтенанта и резко дёрнула на себя. Офицер потерял равновесие, ударился головой об край проёма в полу и кулем рухнул вниз. Тень обогнула лестницу и метнулась следом, попытавшись с размаху всадить лезвие ножа, блеснувшее во мраке тусклым светом, в спину сражённого противника.
Стонущий лейтенант оттолкнулся от пола руками и перевернулся на спину, одновременно сбивая запутавшегося в его ногах противника.
- Кто ты? - наставив на диверсанта потрёпанный Макаров, зажатый в трясущихся пальцах, он медленно поднялся, то и дело потирая свободной рукой ушибленный лоб.
- Брат не стреляй, мене обурили, я российский.
- Российский?
- Русский, русский - я!
- Зачем пришёл? Руки подними!
Всё нутро застывшего на месте майора ревело бушующим ураганом – стреляй! Но его крик остался неслышимым. Диверсант медленно поднялся, и тут же тьма родила молнию, вонзившуюся в грудь охнувшего офицера. Лазутчик метнулся вперёд и с замахом опустил ногу на рукоять ножа, торчащую из груди лейтенанта, который выгнулся дугой и замер. Убийца вбежал на лестницу, но не поднялся в сарай, чего ожидал от него майор, а, захлопнув дверь, спустился в них, схватил голову офицера, выдернул из его груди нож и несколькими движениями обезглавил поверженного противника. После этого он неспешным шагом пошёл в угол, из которого явился, выкрикнув:
- Кушать, еда… Бука добыл еду.