Я по нему не скучала, хотя Бо был одним из самых умных мужчин, которых я знала, и советы его всегда были превосходными. Те крохотные тропинки, которые сначала соединяют людей друг с другом, а потом разводят их в разные стороны – самые запутанные тропинки на земле. Тропинка, приведшая Бо ко мне, а меня к нему – кто и что здесь может объяснить? Долгие годы – друзья, пару часов – любовники, и потом – конец. Даже такому псевдомудрецу, как Джо Перси, и то пришлось бы немало поломать голову, чтобы найти причину такого конца.
Через неделю я снова встретила Оуэна. Как это ни глупо, но я согласилась поехать на вечеринку к Эльмо Баклу в каньон Туджунга. Более того, я согласилась быть в тот вечер личной гостьей Эльмо, или, другими словами, хозяйкой на его вечеринке. Разумеется, сохозяином выступал Гохаген. Обычно я звала его именно Гохаген, потому что хорошо знала, что в глубине души он был очень застенчив, вопреки своим резким манерам. А его уважение ко мне было необоснованно преувеличенным. Так же, мне кажется, относился ко мне и Эльмо. Когда я называла Винфильда Винфильдом, он впадал в меланхолию и напивался, беспрестанно твердя мне о своей любви. Хотя все знали, что у него жили одновременно три женщины, причем одна из них была от него беременна.
Что касается самого Эльмо, то он всем сообщал о своем романе с некоей канадской актрисой, которая, впрочем, только что уехала. Похоже, она каким-то образом умудрилась целых три недели делить с ним кров и хлеб, даже и не помышляя хоть как-то осуществить акт любви – так деликатно выразился об этом сам Эльмо.
– Мы ни разу не осуществляли никаких брачных отношений, – скорбно сказал он, когда вез меня к себе домой в каньон. – Вот поэтому-то я вынужден пригласить вас мне помочь. Если она услышит, что ко мне пожаловала такая уважаемая дама, как вам кажется, не захочется ли ей тогда посмотреть на наши с ней отношения совсем по-другому, а?
Я много лет знала о жизни Эльмо и Винфильда, знала все запутанные лабиринты их любовных историй, знала о соблазненных и покинутых ими дамах, знала, как они меняются партнершами. Но у меня никогда не было возможности решить, кто проявляет больше мазохизма – эти двое дружков или же их женщины. Ни одна женщина, если только она не страдает мазохизмом, никогда не могла бы смириться с тем довольно стереотипным шовинизмом, который они так явно демонстрировали. А с другой стороны, никакой здоровый мужчина не смог бы смириться с теми женщинами, с которыми имели дело Эльмо и Винфильд. Эти особы были либо абсолютно пассивными зомби, либо самыми мелочными, самыми алчными, самыми злыми на язык из всех тех небогатых белых женщин, которых я когда-либо встречала. Мне казалось, что Эльмо с Винфильдом наладили своего рода путепровод от каньона Туджунга до Остина, и что из этого их путепровода выползали женщины только этих двух сортов. И то, что Эльмо сейчас добрался до актрисы из Канады, уже было признаком какого-то прогресса.
– Надеюсь, она приедет и взглянет на все иначе, – сказал Эльмо во время поездки.
Мне нечего было ему ответить. За всем безобразием их поступков Эльмо и Винфильд были вполне милыми, толковыми людьми, все понимающими и добросердечными. И я никак не могла понять или представить себе, в силу каких реальных причин эти двое вели подобный образ жизни.
На вечеринку набилось множество обычного для таких сборищ народа – продюсеры кинопрограмм, торговцы наркотиками, хипповые банкиры, исполнители песен в стиле рока, один или два ребенка богатых, путешествующих по всему свету туристов. Были здесь в огромном количестве музыканты, играющие на народных инструментах, особенно популярных в южных штатах США. Кроме того, присутствовали и несколько более молодых исполнительных директоров с Беверли-хилз. Эти молодые люди очень нервничали, пытаясь выяснить для себя, как далеко им можно зайти, чтобы потом спокойно вернуться назад. Я приготовила мексиканские тако – особо пожаренные котлеты из черепашьего мяса. А Эльмо и Винфильд сделали очень крепкий чилийский соус. Они так спорили по поводу его ингредиентов, что человек посторонний мог бы подумать, будто речь идет о банкете в пятизвездном ресторане. Винфильд привел всех своих трех девиц. А Эльмо, мне кажется, умудрился завершить акт любви с одной из них еще до окончания вечера. Хотя я особо настаивала, что, если уж он пригласил меня на роль хозяйки, от подобных контактов ему придется воздержаться, по крайней мере пока он не доставит меня домой. Эти двое приятелей дружбу понимали как-то странно – ни тот, ни другой не доверяли ни одной женщине, пока она с ними обоими не переспит.
На вечеринке выкурили очень много марихуаны, вдоволь нанюхались кокаина, сожрали огромное количество чилийского перца. Весь вечер гремела громкая музыка на народных инструментах. С Эльмо и Винфильдом я чувствовала себя абсолютно легко. Но кроме них самих ни одна душа на этой вечеринке не вызвала у меня ни малейшей симпатии. Да еще мне понравился один гитарист – совершенно ангельского вида юноша. Он полвечера простоял возле меня и все никак не мог придумать, что бы такое мне сказать. С каким бы вопросом я к нему не обращалась, он в ответ называл меня «мадам».