Я с минуту помолчала в ожидании, не скажет ли Оуэн еще чего-нибудь.
– Не люблю я Лас-Вегаса, – сказала я. – Никогда не любила.
– А как насчет Тахо? – спросил Оуэн. – Куда-нибудь в те места. Я полон сил. Можно было бы ехать всю ночь.
– Отлично! – сказала я. – Прекрасная мысль. Давай всю ночь проведем в дороге.
ГЛАВА 8
Глаза у Оуэна были как у льва – янтарного цвета. Когда он был всем доволен, они делались пустыми. По крайней мере, такими они казались мне в тени, отбрасываемой полупотушенной лампой в спальне, когда мои глаза находились от его глаз всего на расстоянии в каких-то пару дюймов. Тогда они мне казались янтарными. А при ярком свете они были светло-карие. Я решила, что главный секрет наших отношений в том, чтобы не впускать в нашу жизнь никакого яркого света. Приглушить все тени. Заниматься любовью при свете, идущем от телевизора. Заказывать еду в номер через службу на этаже. И прекратить все попытки превратить наши отношения в нечто лучезарное; никаких прогулок, никаких пляжей, никаких уравновешенных обедов или ужинов.
Именно этот план я попробовала осуществить. Я изо всех сил постараюсь продлить мирное состояние этого льва, исключая моменты совокупления. И если для того, чтобы сохранить пустоту в его глазах, совокупляться придется много раз, Бог с ним, это я выдержу. Мне было отнюдь не легко подавить в себе столь свойственное мне любопытство, но в данном случае я старалась изо всех своих сил. Я ничего не стала спрашивать ни о Шерри, ни о Рейвен, да и вообще ни о чем. Пусть один-единственный раз любопытство проявит он сам. А Оуэну не терпелось узнать о Голдине, и я ему все рассказала. Ему хотелось узнать, какой фильм я буду делать дальше, и я ответила, что никакого.
Разумеется, так дело не пошло. Оуэну мое новое для него поведение – полное безразличие – пришлось не по вкусу. Секс не имел никакого отношения к желанию Оуэна снова вторгнуться в мою жизнь. Такое разграничение, возможно, вполне устраивало меня, но не Оуэна. Ему нужно было, чтобы после секса я, как и раньше, с ним беседовала. Наверное, ему доставляло удовольствие слушать мои разговоры, пока он лежит в полудреме. Получалось на самом деле так, что ему нужно было все то, от чего я твердо решила отказаться. Другими словами, Оуэну хотелось, чтобы я, как и раньше, жаждала именно прежних отношений. Но та жизнь, которую так искала я, ему была вовсе ни к чему – ему нужны были лишь те чувства, которые пробуждали во мне мои собственные устремления. Наверное, эти чувства были гораздо богаче и привлекательней, чем те, что проявляли к нему Шерри и Рейвей. Обе они были слишком сконцентрированы на себе, и особых душевных усилий для общения с ними от Оуэна не требовалось. А для общения со мной ему беспрестанно приходилось напрягать и интеллект и душу, и это ему явно нравилось.
Разумеется, все, кто нас с Оуэном знал, считали меня полной идиоткой. На этот раз все решили, что он меня, наверное, просто убьет, и никто не захотел ни во что ввязываться. Поэтому с нами вообще перестали общаться. Разумно рассуждая, винить за это я никого не могла. Но, чисто эмоционально, обвинений у меня было предостаточно. Вопреки всем своим собственным решениям, я, наверное, все еще надеялась, что наши с Оуэном отношения обретут принятую в обществе форму. Я пошла в магазин и купила Оуэну несколько приличных рубашек. А он, скорее всего, даже не стал себя утруждать тем, чтобы вынуть из них скрепляющие их булавки.
В таком городке, как этот, где большинство эксцентрических связей ни у кого не вызывали удивления, наш с Оуэном довольно ординарный мезальянс почему-то воспринимался как пощечина обществу. Словно я была некоей королевой, возвращающейся на родину, или же всеми обожаемой девочкой-соседкой, и мне никоим образом не пристало трахаться с каким-то там головорезом.
Как-то я случайно столкнулась с Винфильдом. Это была наша с ним первая встреча после той вечеринки. Винфильд сидел в придорожном мексиканском ресторанчике на улице Ля Бреа и сосредоточенно разглядывал мексиканские котлеты – тако.
– Привет, Гохаген, – сказала я. – Чем вас так заинтересовали эти тако?
Винфильд чуть улыбнулся.
– Да они по виду похожи на резиновые, но это не важно, – сказал он. – Я за свою жизнь съел немало резиновых тако. У меня пропал всякий аппетит из-за этого моего нескончаемого домашнего кризиса. Садитесь и съешьте эти котлеты вместо меня.