Джо сидел в постели, оперевшись на подушки. Настроен он был меланхолически. На щеках у него выросла белая щетина, которая казалась совсем неуместной рядом с его прекрасно подстриженными усами. Джо тепло улыбнулся.
– Ты всегда носишь эти ночные рубашки? – спросил он.
– Что значит «эти»? – спросила я. – Это самая обыкновенная рубашка.
Рубашка была из простого хлопка. Ее одну я захватила с собой, когда мы уезжали.
– Чего ты ожидал – что-нибудь разэтакое с блестками?
– Да нет, что-нибудь не столь строгое, – сказал Джо. – Не надо спрашивать, почему мне так больше нравится. Знаешь, что на самом деле так удручает в старости?
– У тебя больше нет твоих кошечек, – сказала я.
– О, совсем не это! – улыбнулся Джо. – Кошечки – это своего рода случайно свалившийся с неба подарок. Я всегда так считал. Самое большое для меня огорчение это то, что по утрам у меня больше не бывает эрекций. Это по-настоящему ужасно.
– Я понимаю, наверняка кажется странным, что я веду этот разговор в то самое утро, когда мы с тобой в первый раз снова вместе в постели, – добавил он и быстро взглянул на меня, чтобы убедиться, что я не рассержусь.
Я не рассердилась и не особенно застыдилась – мне было всегда любопытно, что же на самом деле происходит с мужчинами. Пожалуй, единственный мужчина, который мог бы мне помочь найти ответ, был Джо.
– А у нас с тобой разговоры всегда странные, – сказала я. – Почему же отсутствие эрекции по утрам огорчает тебя больше, чем их отсутствие по вечерам или после обеда?
– У меня они по утрам были всегда, пока не случился удар, – сказал Джо. – По крайней мере, когда я не болел, не впадал в депрессию, или когда не было больших неприятностей. Когда просыпаешься, а пенис твердый и стоит крепко, это как бы задает бодрый тон на весь день. Это вызывает оптимизм. Даже если у тебя сто эрекций, а никакой кошечки рядом. Нет, все равно ты настроен оптимистично. Даже если ты в постели со своей собственной женой, а ей по утрам трахаться не нравится, а может, она с тобой какое-то время не трахается вообще, все равно – твердый пенис напоминает тебе, что у тебя всегда есть надежды на будущее.
– Возможно, это как-то было связано с работой над сценариями, – добавил Джо и нахмурился.
– У тебя больше нет эрекции? – спросила я. – Ты считаешь, из-за того, что ты больше не пишешь сценариев?
– Да нет! Я виню в этом только свою старость, – ответил Джо. – А про сценарии я сказал только потому, что, когда их у меня больше не стало, изменилось все. Просто я думал вслух. Я привык думать, что за все в жизни надо расплачиваться. Жизнь сама должна быть как хороший сценарий. Все события в ней должны следовать одно за другим, а действующие лица должны друг друга дополнять. Сюжетная линия должна быть абсолютно ясной. А после того, как вы достигаете кульминационного пункта, вы непременно должны почувствовать, что все в вашей жизни было сделано не зря. Однако посмотри на мою жизнь, для примера, – я свою кульминацию пропустил, даже не заметив, когда и как. И я уже сейчас не помню и половины действующих лиц. В моей жизни никогда не было никакой четкой сюжетной линии, а события были просто случайностью. Моя жизнь была бы куда гармоничней, если бы я застрелился сразу же – тогда, когда Клаудия начала мне изменять. Я очень часто об этом думал.
– И все это тебе пришло в голову теперь, потому что у тебя больше не бывает по утрам эрекций? – спросила я. – Лично мне кажется, это просто жалобы на судьбу, свойственные абсолютно всем.
– Именно к этому и приводит отсутствие эрекций, – сказал Джо. – Вчера, когда я встретил ту большую девицу, я подумал, может, это для меня еще один шанс. Но, боюсь, ничего у меня не получилось бы. В наши дни у людей со старым телом, как говорят, никогда не стареет воображение. А у меня, кажется, даже воображение, и то уже состарилось. Оно на ту девицу никак не среагировало, просто ее не заметило.
– Ты хочешь сказать, что все это время ты такой мрачный только потому, что у тебя больше не стоит пенис? – спросила я.
– Отчасти потому, – кивнул Джо. – Отчасти. Честно говоря, хотя в тот вечер какой-то барьер между нами и был сломан, мое давнее чувство любви к Джо так во мне и не проснулось. Потому что сам Джо уже больше не был тем веселым ниспровергателем авторитетов, каким я его знала всегда. В нем превалировал дух поражения, сменивший когда-то столь характерный для него дух протеста и отваги. А мне такая отвага была очень нужна!
Было еще одно обстоятельство: мне надоело, что моими поступками командуют идеи. Идеи сдерживали меня всю мою жизнь. В основном, это были мои собственные идеи, что было хуже всего. Сейчас я придвинулась к Джо чуть поближе. В его взгляде сквозил вопрос и, к счастью, – никакой враждебности, иначе бы я сразу же и отвернулась, это мне свойственно. Но в глазах Джо было только недоумение. Мы какое-то время держались за руки. Мне не хотелось, чтобы Джо подумал, будто я желаю заняться сексом, потому что такого желания у меня как раз и не было.