— Почему же? Ведь это правда?
— Да.
— Так почему же?
— Сюрприз тебе готовил.
Все поднялись, а Кембл с Брэкеттом пересели на скамью.
— Гарри, почему ты скрывал, что уже здоров?
— Говорю же, сюрприз готовил.
— Только поэтому?
— Нет…
— Так почему?
— Боялся, что ты приезжать перестанешь.
— Не пойму.
— Тут ко всем приходят. Мне нравится, что и меня навещают. Я всегда тебя очень жду.
— Но, послушай, если ты уже можешь водить машину, приезжал бы сам.
— Нет, Уолтер, фирма теперь твоя. Я хочу, чтобы ты… хочу, чтобы ты работал один. Разве непонятно? Охота посмотреть, как ты сам справишься. Сам. Мой ученик. И ты меня не подвел.
— Считаешь? — вызывающе взглянув на соседей, громко спросил Брэкетт. И снова понизил голос: — Я врал тебе. Все время. Россказни мои… Сплошное вранье.
— Я не слышу тебя. Мои уши закрыты. Сегодня воскресенье. Воскресенье.
— А ты слушай. Я врал тебе. Клиенты… Их можно по пальцам пересчитать. А ты мне врал? Не про машину, а вообще?
— Не понял.
— Вчера. Где ты был вчера?
— С тобой сидел.
— А потом?
Кембл оцепенел.
— Чего ты добиваешься от меня?
— Врач сказал, что ты пропадал весь день.
Хотя в зале было прохладно, Брэкетта прошиб пот. Он попытался отстраниться от происходящего, притвориться, будто он сторонний наблюдатель. Кембл медленно повернул к нему голову:
— Раз врач так говорит, значит, так оно и есть. Чего тебе еще?
— Ничего. До свидания. — Брэкетт встал.
— Приедешь ко мне еще? Приедешь?
Не отвечая, Брэкетт зашагал к дверям. Теперь он не старался идти на цыпочках. Наоборот, хотя месса продолжалась, он шумно захлопнул дверь за собой…
Между его «бьюиком» и ближайшим коттеджем притулился черный «форд», водитель оперся о капот и курил сигарету. Это был Симмонс.
— Какого черта вы за мной таскаетесь? — закричал Брэкетт, не обращая внимания на врачей, пациентов и игроков в покер. Чувство бессилия обернулось злостью, и он не спешил унимать ее.
— Ей-богу, Брэкетт! Чего вы кипятитесь? Я о вас забочусь.
— Пошли к черту! — Брэкетт зашагал к «бьюику». Он заметил полицейскую машину, стоящую у ворот. Мотор был на ходу.
— А эта, надо полагать, — тихо произнес он, — приехала не ради меня.
Симмонс промолчал.
— Что ж, он ваш. Весь, — Брэкетт взглянул на церковь. — Даже священник есть. Сгодится в свидетели.
Забравшись в машину, Брэкетт захлопнул дверцу.
— Брэкетт… — Детектив подошел к машине.
— Отойдите, лейтенант. Хотя, может, и меня желаете арестовать?
Симмонс чуть покачал головой и отступил, глядя, как «бьюик» покатил к воротам и, чуть не зацепив полицейскую машину, выехал на улицу.
— Что ж, пора его забирать, — медленно произнес Симмонс, усаживаясь в «форд».
Четырнадцатая
Двумя часами позже, когда Горовитц приехал к «Толстяку», Брэкетт восседал в кресле. Он методически раздирал папки, бумаги и конторские книги. Ящики вывернуты, мусорная корзина забита до краев (бумажные клочья уже ползут через верх), телефонная трубка сброшена с рычагов, а фотографии сняты и прислонены лицом к стене
С минуту Горовитц молчал. Он подошел к окну, взглянул на полицейскую машину у подъезда.
— Так Симмонс звонил тебе? — спросил ом наконец.
Ответа не последовало.
— Уолтер, зря ты. Не надо так близко принимать к сердцу. Откуда ты мог знать?
— Уходи, Сидней.
— Хорошо хоть, — заметил Горовитц, не двинувшись, — что все кончилось.
— И это все, что ты можешь сказать?
Разыскав бутылку в ворохе бумаг, Брэкетт перевернул ее и, увидев, что та пуста, швырнул через комнату. Ударившись о стенку, бутылка разлетелась на мелкие куски.
— Уолтер! Ошибка-то наша. Не твоя. Займись мы девушкой сразу — хоть одну жизнь спасли бы.
— Да убирайся же!
— Прости, — Горовитц нерешительно двинулся к двери. — Прости… я не очень тактичен.
— Постой! Я тоже хочу извиниться.
— За что?
— Сказано — хочу, значит, хочу. — Брэкетт говорил невнятно. в голосе слышались слезы, и Горовитц смущенно отвел глаза. — Хочу извинится за то, что думал о тебе. Прости.
— Чего тут размазывать. Я понимаю.
— Ничего не понимаешь! Ни черта! Никто не…
В постельном белье Брэкетт разыскал еще бутылку.
— Никто, черт…
— Не возражаешь, если я выпью с тобой? — Горовитц вынул из стаканчика зубную щетку.
— А тебе какая печаль?
— Ну… Теперь мне вряд ли дадут лейтенанта. И надеяться нечего.
— Почему же?
— Нить проморгал. Тогда, в тюремном загоне. Помнишь?
Брэкетт пристально взглянул на друга и плюхнулся в кресло.
— Так я не проморгал! Какого черта! Результат тот же.
— Тебя чуть не убили.
— Ха-ха-ха!
— Уолтер, что-то не пойму, чего ты…
— А чего ты схватил мой стаканчик? Поставь на место.
— Думал, выпьем вместе.
— Не желаю я с тобой пить. И в жалости твоей не нуждаюсь. И в супе.
— Кончай, Уолтер!
— Где его забрали? В церкви или в патио? Сидел в кресле, читал комиксы?
— Что?
— Смотрел на лужайку. Комиксы читал. В патио…
— Он был не в патио.
— Значит, в церкви. Встали, сели…
— И не в церкви. Разве Симмонс тебе не звонил? Он был у себя в кабинете.
— У Гарри нет кабинета.
— А Гарри тут при чем? — удивился Горовитц. — Я про Пломера.
— Про кого? — тупо уставился на него Брэкетт.
— Про Пломера. Роберт Пломер. Интересно, про кого же еще?
Рот у Брэкетта открылся, он попробовал было встать, на пол плеснулось виски, и он снова рухнул в кресло.
— Роберт Пломер?
— Я думал, Симмонс тебе звонил… Разве ты не знаешь? Убийца — Пломер. Он сознался.
Брэкетт сглотнул. Пломер? Ну, конечно. Пломер… На стороне закона. Билли так и говорил. Частные детективы и Лолиты. Пломер. Не Гарри. Роберт, черт его возьми. Роберт Пломер.
— Не дурачишь меня?
— Клянусь, нет. Я думал, ты знаешь. Думал, ты и разгром устроил из-за звонка Симмонса. Он грозился разнести тебя: ты же утаил встречу с Пломером.
— У нас было джентльменское соглашение. — Брэкетт залился хохотом. — Пломер! Ох, да ты же ничего не знаешь! Сидней! Выпей! Наливай! Пломер! Господи! Адвокат, член «Елкс»!
— А что тут смешного?
— Пломер!
— Я так и сказал.
— Да. Все сходится. Вот откуда Лумис узнал мою карточку. Он видел ее раньше. Может, и папку он стянул. Для Пломера. Пломеру-то известно, что девушка заходила ко мне. Умный мерзавец! Роберт Пломер с Пасифик-авеню! Кто бы мог подумать! — Брэкетт ухмыльнулся и подлил виски. Но скоро его улыбка растаяла. — Я должен был подумать. Я! Вот кто!
Прижавшись лбом к деревянной раме и прикрыв глаза, он думал о Кембле.
— Выпей еще, Уолтер.
— Не хочется.
— Симмонс считает, что Пломер не намеревался убивать девушку, — рассказывал Горовитц. — Но так получилось, а там уж все покатилось, как снежный ком. Жена подозревала, что у пего любовная связь, но… Он знал город лучше, чем мы. Частных детективов нанимал. Контакты. Что делает людей такими, какие они есть? Неизвестно.
— А почему ты о нем в прошедшем времени?
— Он покончил жизнь самоубийством. На такой манер и признался. Увидел, что мы едем, вошел в свой кабинет и заперся. Пока ломали дверь, он застрелился. Никакой записки. Только фотографии этой девочки.
— А мне врал, будто у него их нет, — заметил Брэкетт. — Вообще все врал! А я-то, дурень, отпустил его. Знаменитый детектив… Так мы все-таки раскрутили дело? Да, Уолтер Брэкетт?
Он отошел от окна, оглядел хаос в комнате. Горовитц принялся подбирать бумаги.
— Да брось, Сидней! Какая разница!