— Но снимок вы видели?
— Да. Как-то раз.
— Она сама вам показала?
— Да. Ей нравилось. Он ей льстил.
— А кто снимал, не говорила?
— Нет.
— Ладно, Пломер, отправляйтесь домой.
— Считаете, я свалял дурака? — Пломер встал.
— Ничего я не считаю. Мне все равно. До свидания. И можете быть спокойны, вы об этом больше не услышите.
В ответ на благодарности адвоката Брэкетт промолчал. Еще раз оглядев комнату, пристроив подушку на место, юрист вышел из комнаты, торопясь к белым стенам и мартини на Пасифик-авеню.
Брэкетт выглянул в окно. Раньше он, пожалуй, отправился бы на розыски. Но сейчас — нет. С него хватит. Он выдохся и ставит точку. Кончать так кончать. Не успев окончательно прийти к такому решению, Брэкетт понял, что не одурачит никого, даже самого себя, потому что такое решение — позор. Он взял на себя обязательство, и если сейчас отступится, ему впору усесться рядышком с Кемблом и наслаждаться комиксами, освободив Либерману комнату. И Брэкетт не бросил. Не только потому, что он детектив, но и потому, что на снимке заметил деталь, которую проглядел раньше: ослепляя и притягивая, бледно-розовая кожа не позволяла оценить композицию во всей полноте.
Используя трюк с зеркалами, фотограф учел, что выбирать позицию надо очень осмотрительно, иначе в зеркале отразится и он. С этим он справился успешно: на фото виднелась только тень его руки. Но в комнате присутствовал третий, не столь искушенный в мастерстве фотографирования. На снимок попало его лицо, крошечное, но все-таки лицо. Мираж за левым плечом девушки. Перед Брэкеттом был свидетель…
И чего это толкачу наркотиками вздумалось идти и кино? Это была его первая ошибка. И нечего было усаживаться в нейтральный ряд. Вторая ошибка. А коли так, и винить некого — только себя. Он почувствовал укус ножа и услышал шепоток под музыку, льющуюся с экрана:
— Забирай-ка свою кукурузу, Крошка, и топаем. Машина ждет.
— Работа обойдется в два пятьдесят.
— Раньше стоила доллар.
— Никогда и ничего не стоило доллар. Даже сам доллар.
— На сколько сумеешь увеличить?
— Где фото?
Брэкетт протянул снимок через стойку.
— Пять долларов.
— Только что сказал — два пятьдесят!
— А в таком наряде — пять!
— Ты про что?
— Вы англичанин?
— Когда нравится.
— Ну так я ясно говорю — пять долларов.
— Слушай, выкинь девушку к черту. Мне нужен только правый угол.
— О’кей. За девушку — четыре доллара. За весь набор. Кому какое дело?
— Я ж тебе толкую — девушку не надо. Только правый угол.
— Твоя взяла. Рад? Твоя взяла. Три доллара.
Через десять минут Брэкетту вручили увеличенный снимок: на теле девушки четко выступали каждая веснушка и каждое пятнышко. Брэкетт стал обладателем фотографии мертвой девушки чуть ли не в натуральную величину и знакомого лица — крупным планом, — улыбающегося ему из-за голого плеча. Брэкетт заплатил, скатал еще влажный снимок и позвонил Горовитцу. Того не было. Пришлось звонить Хендерсону.
— Сержант Хендерсон? Уолтер Брэкетт. Хотел спросить вас…
— Минуточку, Брэкетт. Тут все-таки морг, а не теледетектив «Голливудские ребята».
— Хендерсон, я насчет той девушки. Мэри Малевски. Помните?
— А как же? Зубы ее сейчас обрабатываем. А что, ниточка какая отыскалась?
— Терпение, сержант. Мне нужно узнать про парнишку, который работает в тюремном загоне. Знаете его?
— Билли Кента? Конечно.
— Он, наверное, уже ушел?
— Само собой. Они в семь кончают.
— Случайно не знаете, где он может быть?
— Билли? Скорее всего в спортклубе. Он вечно отирается по спортклубам.
— А в каком?
— Слушайте, Брэкетт, я-то думал, что ребята вроде вас знают все. Всезнайки-супермены. Такими вас показывают по телеку. Шикарная…
— Сержант…
— Блондинка, пистолет за поясом, дерьмо собачье…
— Сержант, мне нужно название клуба…
— Сами, черт вас дери, и ищите!
Трубку бросили. Послушав мертвые сигналы, Брэкетт тоже положил трубку. Билли Кент. Парень, который так здорово соображает в машинах.
Пожав плечами, детектив взял свернутое фото и вышел.
На улице уже стемнело.
Неожиданно задние колеса скользнули по песку и завязли, машина рванулась вперед, фары осветили пляж, белую полоску пены: кренясь, машина выбралась на каменистый островок и поехала к кабинкам. Шины вильнули вбок, машина опять набрала скорость, и только сейчас стало видно бегущую женщину. Она метнулась в панике назад, вперед, наконец, решила, что спастись можно только в море. Машина въехала в воду, расплескав каскад бурунов, и затормозила. Распахнулись дверцы.
Женщина остановилась, обернулась, почти надменно, и протянула руку, словно хозяйка вечеринки в старинном доме, готовая приветствовать первого гостя в сезоне.
— Она, — шепнул толкач наркотиками пассажиру сзади, — Норма Уитли.
— Спасибо, Крошка.
Девятая
Как-нибудь, устало подумал Брэкетт, надо будет подсчитать для разрядки, сколько спортклубов в Сан-Франциско. Он побывал уже в девяти. Билли знали везде, но сегодня вечером не видели. По пути Брэкетт заглянул в бар подкрепиться перед работой. Через час у него вдруг кончился бензин, прямо посреди Маркит-стрит, и ему пришлось толкать машину два квартала, прежде чем удалось снова завести «бьюик». Обнаружилось, что и деньги на исходе (день для выплаты выдался что-то плоховатый), одна надежда, что нужные люди будут говорить, не требуя взамен платы. У Билли, к счастью, оказалось золотое сердце.
Войдя в спортклуб, Брэкетт увидел, что здесь ничего не изменилось. Тот же запах, тот же пот, красный деревянный барьер справа, за барьером на стене фотографии, иные с автографами. Они тоже прежние — только чернила выцвели да подзабылись имена.
Две крепкие перегородки отгораживали от вялого оптимизма зала письменный стол, телефон и старика в галстуке-бабочке. Старика звали Дикси — он был родом из Бруклина.
Когда Брэкетт вошел за перегородку, Дикси, узнав его, театрально протянул руки. Он не изменился — такой же лысый, такой же близорукий, все в том же, если Брэкетту не изменяла память, жилете.
— Нет, не может быть! — воскликнул Дикси, глаза за очками тоже удивились. — Лицо, которое я помню всегда! Гарри Кембл!
— Ох, Дикси, лошадку угадали, да не с того конца, — улыбнулся Брэкетт. — Уолтер Брэкетт.
— У-о-л-т-е-р Брэкетт! Как же это я? Конечно, Брэкетт! Все держишь отель?
— То был Гарри, старина. Я никогда…
— Бросил? И правильно, Уолтер, я всегда говорю — не можешь держать «Фейэрмонт» или там «Сан-Франциско», лучше вообще бросить. Хилтон! Помнишь Конрада Хилтона? Смекалистый такой был. Купил отель «Плаза» в Нью-Йорке. И ничуть не зазнался. Есть над чем поразмыслить, а?
— Кажется, сейчас владелец этого отеля — Сонеста…
— А?
— Да так, пустяки…
Дикси вгляделся в гостя, точно в страницу, набранную петитом, и спросил:
— А ты каким ветром? Да садись. Вот сюда.
— Парня одного разыскиваю. Билли Кента.
— Билли? — Дикси не смотрел на него, но Брэкетту стало ясно, что старик вспомнил Кента. — Билли — хороший мальчик.
— Разве я что говорю? Он мне просто нужен.
— Славный парнишка. И боксер хороший. Ему поднабрать еще пару-другую фунтов, и может выступать в тяжелом весе.
— Он тут?
Дикси задумчиво покрутил сигару между пальцами.