- К-к-то вы? – вполне человеческим голосом неуверенно спросили откуда-то из переплетения белесых бесформенных тел.
- Мы друзья. – Сказала Ритка. – Мы не хотим зла. Никому не сделаем больно и быстро уйдем.
- Да, да, уходите… - плаксиво пробубнил голос.
- Сначала нам надо кое-что узнать.
Тела карликов расступились, и из середины кучи-малы поднялся высокий худой человек. Видимо, он сидел на полу, когда белые уродцы кинулись к нему за защитой и утешением.
- Да…да…спрашивайте быстро и уходите. Мы боимся…боимся…вы чужие…опасные…
Литерный и остальные сталкеры потихоньку подкрались поближе и встали рядом с проводницей.
- Ты кто, человече? – спросил Круглов.
- Я…я…- человек оглянулся вокруг, будто надеясь найти где-то рядом позабытые слова и потерянные мысли. – Я – дежурный! – вдруг выкрикнул он, ударил себя кулаком в грудь и гордо поднял лысую голову, украшенную кое-где свисающими сальными остатками волос. Успокоившиеся было карлики снова возбужденно залопотали, глядя на него с обожанием и часто кивая головами. Из-за отсутствия шеи каждый их кивок выглядел как поклон.
- Мама дорогая…это же этот…как его там…Виктор Потетня! Который эвакуировался вместе с биоматериалом! – воскликнула Лава.
- А это тогда что – биоматериал??! – севшим голосом спросил Унтер, указывая на мутантов.
Как по команде, все обернулись и посмотрели на платформы, из которых была сделана баррикада. В бесформенной куче обломков и осколков, валявшейся рядом с ними, явно просматривались остатки какого-то сложного лабораторного оборудования.
- Похоже на то…мерзость какая…- содрогнулась Ритка и спросила: – Расскажи нам, что с тобой случилось?
- Случилось…случилось…- раздвигая тела уродцев, Виктор Потетня сделал несколько шагов и предстал перед людьми во всей красе. На нем еще сохранились грязные и изодранные остатки какой-то формы, но определить их цвет не представлялось возможным. Худое, бледное, безволосое лицо было покрыто такими же синюшными пятнами, как у его подопечных. Кожа на тощей шее свисала складками. В глубоко провалившихся слезящихся глазах плескалось абсолютное безумие.
- Я приехал сюда…из другого мира… которого больше нет. Людей больше нет – я долго звал, связи нет…Вышел наверх – нет, нет! Ужас, ужас! Там жить нельзя, нет…А потом я…они…- дрожащим пальцем он ткнул в своих уродцев, обступивших его вокруг, – они попросились…и я помог им родиться…Я, я ваш отец! – внезапно проорал он, тыча себя в грудь кулаком.
Сцена идолопоклонства повторилась. Человек благосклонно улыбнулся и погладил ближайшего кланяющегося карлика по лысой голове. Крохотное морщинистое личико урода под огромным раздутым лбом засветилось блаженством, безгубый рот изогнулся в улыбке, обнажив мелкие желтые зубки. Большие круглые глаза, затянутые синеватыми бельмами, зажмурились от удовольствия. Тихонько лопоча, соседи счастливчика толкались и тянулись к человеческой руке, тоже требуя свою порцию внимания. Какое-то время сталкеры будто в кошмарном сне наблюдали, как бывший дежурный одаривает отцовской лаской своих жутких «детишек».
- И как вы здесь живете? – спросил Литерный, прерывая эту невыносимую для человеческой психики семейную сцену.
- Мы…живем…живем…как…- попытался вынырнуть из пучин безумия бывший Виктор Потетня. – У нас есть огонь! – он гордо указал на крохотный костер, горевший невдалеке. Подойдя поближе, сталкеры увидели висевший над маленьким огоньком закопченный металлический конус. В ведре булькало омерзительного вида бело-синее месиво, судя по всему, состоявшее из тех самых вонючих «сторчков». Рядом на куче разбитых шпал и каких-то веток лежал внушительный топор, на котором еще сохранились следы красной краски. Судя по всему, до обвала противопожарный щит в «пункте контроля» был укомплектован как следует.
- Мы сами растим еду! – продолжал хвастаться сумасшедший, тыча рукой в направлении тоннеля. - У нас есть вода! – он показал в противоположный угол пещеры, где тихонько журчал тоненький мутный ручеек, сочащийся из стены и исчезающий под завалом.
- А почему ты не вернулся туда, обратно? – махнул рукой за баррикаду Круглов.
- Обратно? Не-е-е-ет! Обратно – нельзя! Там ужас, ужас! Там опасно! Нет, нет, нет…- человек замахал руками и чуть не заплакал. – Я ходил…там что-то…не знаю…страшно!
- Здесь проходил кто-нибудь до нас? – спросила проводница. – Ты видел здесь кого-нибудь еще?
- Нет! Нельзя говорить! Нет! Они не разрешили! – грязные руки закрыли лицо, пальцы с черными обломанными ногтями впились в одутловатую кожу. – Они были в моей голове, сказали - нельзя говорить! Они опасные! Страшные! Не могу говорить…
- Хорошо, не надо, не говори. Их было много?
- Да, да! Много! Но говорил один. Тот, что залез ко мне в голову. Я не скажу вам!
- Нет, ты не скажешь, не волнуйся, - ухватил линию допроса Литерный, - Было светло? Или темно? Когда он сидел у тебя в голове?
- Темно, темно было…мы спали…он не позволил нам двигаться и говорить!
- По-моему, с нас хватит, пора и честь знать. – Подал голос Штеф. – Как отсюда выйти наверх? – спросил он у «дежурного».
- Наверх? Наверху страшно! Но если быстро…там есть, как это…что горит…дрова! За дровами, быстро, туда – и обратно!
- Да, да, нам тоже нужны дрова. – Подключилась Лава. – Как нам за ними сходить?
- Видите тот свет? Там дыра, под дверью…Больше дров несите, больше! – кричал он им вслед, пока они карабкались на вершину завала.
4
Отодвинув массивную стальную дверь, прислоненную изнутри к узкому земляному лазу, сталкеры выбрались наружу. Поверхность встретила их приветливым щелканьем счетчика радиации и окружила серым полотном моросящего дождика.
- Ну что, Круглов, - едко прозвучало в шлемофоне, - как же долг твоего «Долга»? Неужели так и уйдешь, оставив монстров без сюрприза? Всего-то пара гранат под землю, и целой кучи мутантов – как не бывало.
- Эх, Рыжик…я бы тебе каждый день в любви признавался, кабы не язычок твой ядовитый! Ну, чего ты привязалась? Я с детьми не воюю, даже с такими. Да они сами перемрут тут, бедолаги…- конец фразы потонул в смущенном кашле. Бравый майор «Долга» не желал, чтобы его заподозрили в жалости к мутантам.
Литерный осмотрелся. С одной стороны от них высился лес.
«Хорошо бы нам туда не надо было» - невольно подумал капитан.
Черные деревья, вид которых определить не представлялось возможным, росли стройными рядами, как будто выровненные по линейке. Точнее, отдельно взятых деревьев в этом лесу не было, как не было и подлеска – ни одного, даже самого замухрыжного, кустика, ни одной травинки. Прямые, гладкие стволы без веток как колоннада подпирали сплошную крышу из черных, переплетенных, завязанных в узлы ветвей, на которых не было ни одного листочка. Черная земля, черные деревья и черный, будто ровно подстриженный, полог над головой производили крайне гнетущее впечатление.
Там, где странный лес кончался, будто обрубленный, начиналась степь. Ровная, как стол, поросшая желтоватой поблекшей травой, с торчащими редкими чахлыми кустами, она тянулась до горизонта, украшенная видневшейся справа высоковольтной линией.
- Наконец-то…хорошо-то как… - послышалось в шлемофоне.
Литерный оглянулся – Груздь стоял, выпрямившись во весь свой небольшой рост и подняв лицо к небу. Несмотря на непрозрачный шлем, капитан мог поклясться, что Степа сейчас улыбается во все тридцать два зуба.
- Хорошо-то хорошо, - пробормотал Круглов, глядя на счетчик радиации, - да ничего хорошего. Это ваши навороченные костюмчики от радиации будь здоров защищают, а наши, долговские – не ахти как. Так что давайте-ка ноги в руки, поищем для восторгов местечко почище.
- Рита, нам куда? – спросил Литерный.
Проводница махнула в сторону высоковольтки. Литерному показалось, что не только он вздохнул с облегчением, выяснив, что в черный лес они не пойдут.