От такого комментария проводница даже споткнулась, обалдело выпучив глаза. Ну, еще бы. Нечасто в Зоне цитируют Бодлера. А зря.
Животное было размером со среднюю лошадь. Да и вообще, капитан бы сказал, что это лошадь и есть. Точнее, была. Ее потомок всего лишь приспособился к специфике выживания в зоне. Острые копыта, раза в два длиннее и шире, чем у обычных лошадей, могли оказаться опасным оружием. Короткий, лысый хвост, реденькая чахлая грива. Головой мутант был похож скорее на бультерьера-переростка, чем на благородные творения Клодта в родном для капитана Питере. Горбатый широкий нос, крохотные, косо посаженные глазки, широкие у основания, маленькие уши. В открытой пасти Буцефала местного разлива белели крупные клыки, сильно подмочившие имидж лошади, как убежденного вегетарианца. Рассмотреть остальное тело мешал сплошной слой растительности.
- Вот это зубки… - восхитилась проводница. – Хотя я не удивляюсь. Разве здесь без клыков выживешь?
- Никогда не слышал про лошадей в Зоне. Вроде бы все, кто с копытами, здесь перемерли после второго взрыва… - удивился Наждак. – Ну, кроме кабанов, конечно.
- Сдается мне, это потомок лошадей Пржевальского, завезенных сюда из заповедника «Аскания-Нова», если не ошибаюсь, в 1998 году. Они прекрасно прижились здесь, получив полную свободу. Из всех травоядных копытных лошадь – самое умное животное. Да и постоять за себя они всегда умели. Тем более вольные, не одомашненные. Поэтому, видимо, и выжили.
-Ох, непросто будет завалить такую тушу …- оценивающе пробормотал Круглов. – Какой ты там стишок-то читал…про лошадь что-то?
- «Из-за куста на нас, худая, вся в коросте,
Косила сука злой зрачок,
И выжидала миг, чтоб отхватить от кости
И лакомый сожрать кусок.
Но вспомните: и вы, заразу источая,
Вы трупом ляжете гнилым,
Вы, солнце глаз моих, звезда моя живая,
Вы, лучезарный серафим». – С усмешкой процитировал Литерный.
- Лучезарный серафим? – не поверил своим ушам Груздь. - Это кто ж такое сочинил-то? Прям как будто в Зоне человек погостил…оптимист, видать, был поэт-то…
- Да уж, весьма жизнеутверждающе…- вздохнула Лава.
В бинокль были отчетливо видны пулевые отверстия, зияющие в лошадиной голове. «Штук пять, не меньше. – Оценил Литерный безо всякого удовольствия. – И еще неизвестно, сколько по корпусу попаданий. Не хотела помирать лошадка-то…»
- Прошли-то всего ничего, а сколько сюрпризов... – Задумчиво проговорил Штеф. – И что-то они мне не нравятся. И лес этот странный…
- Меня больше интересует тот, кто эту лошадку положил. – Литерный шарил биноклем по гладкой пустой степи. – «Перекати-поле» на ворошиловских стрелков как-то не тянут…
- Они шли здесь. – Рита говорила с паузами, как будто переводила с другого языка. – Табун несся навстречу, их чуть не стоптали. Пришлось отстреливаться. Там дальше, за лошадью, лежат двое зомби.
- А остальные? – вскинулся Унтер.
- Дети живы. Остальные – все те же. Они прошли здесь часа три назад.
Обойдя по внушительной дуге кровожадное торжество флоры над фауной, отряд наткнулся на останки зомби. Оба живых мертвеца были практически нашинкованы страшными ударами острых конских копыт. Головы зомби раздавлены в лепешку, как гнилые орехи. Остатки тел глубоко втоптаны в раскисшую землю. Единственное, что можно было опознать – это замызганная и изодранная военно-полевая форма рядового-срочника.
- Я даже не могу понять, кто это был…из наших ребят…- голос Унтера дрогнул.
Литерный повернулся было успокоить парня, но наткнулся на взгляд, полный такой лютой ненависти, что аж опешил. «Да уж, вот так и становятся мужчинами» - обреченно подумал он. Еще одного человека коснулась своим дыханием Зона. Из добродушного, простецкого мальчишки он на глазах превращался в безжалостного, хладнокровного убийцу. Считающего себя в праве судить мир со своей стороны прицела.
- Минус три. – Подсчитала Лава. – Сколько их осталось?
- Пропало девятнадцать, включая Пряжинцева. Семнадцать срочников плюс старлей. Вот и считай. – Ответил капитан.
- Пятнадцать вооруженных зомбаков…- присвистнул Круглов. – Если че – мало не покажется, ага.
- Ну, мы тоже не пальцем деланные! – Груздь в очередной раз вскинул автомат, брякнув гипсом по подствольнику.
- Ага, не пальцем…пинцетом, блин. – Хмыкнул Наждак.
Отмахнувшись от процедурно-медицинских ассоциаций, сталкеры двинулись дальше.
Около часа шли быстро и молча, сберегая дыхание. Столбы высоковольтки один за другим уплывали назад, скрываясь из виду. Неожиданно прямо по курсу показалась черная полоса, сразу вызвавшая нехорошие ассоциации.
- Ну, твою ж дивизию ж…- протянул Круглов, одновременно с Литерным доставая бинокль.
- Это то, что я думаю? – спросила Лава. – Такой же хренов черный лес?
5
От потревоженной людьми рыхлой черной земли поднимался странный запах, напомнивший Литерному уроки химии в школе. Не то щелочь, не то кислота, не то еще какая-то дрянь. Во всяком случае, с природой этот аромат никак не ассоциировался. Влажная, пропахшая неживым тишина действовала угнетающе. Черный низкий потолок над головой тоже не прибавлял оптимизма.
Груздь на ходу достал пачку сигарет, но, неловко ухватив ее загипсованной рукой, выронил несколько штук на землю. Глухо ругнувшись, он наклонился подобрать дефицитное курево. Навстречу из земли шустро взметнулись черные жгуты, хлестнули по перчатке, сцапали сигареты и были таковы.
- Охренеть! Сколько Зону топчу, такого не видал! – воскликнул Груздь, резво выпрямляясь. Земля у его ног зашевелилась. – Да и пес с тобой, кури на здоровье! – пробормотал пораженный Степа и похромал дальше.
- Похоже, здесь лучше не останавливаться. – Обернулась проводница.
- Ага, мерси вам, это я уже понял…- Груздь рассматривал перчатку, на которой тихо шипела и пузырилась слизь, оставшаяся после рукопожатия с очередным сюрпризом Зоны.
- Шлемы – надеть. – Литерный живо представил, каково было бы, попади один такой корешок по лицу, особенно по глазам. Возражений не последовало.
Было очевидно, что в этом геометрически правильном колонном зале привычных аномалий они не встретят. Под сплошным черным пологом царил полумрак. Угрюмое бормотание ветра в ветвях, завязанных в немыслимые узлы, нагоняло тоску и рождало острое желание оказаться отсюда подальше. Странный лес просматривался насквозь в любом направлении. Куда бы люди не кинули взгляд – нигде ни малейшего признака жизни, ни намека на движение, ни одной живой души. Сейчас сталкеры были бы рады встретить даже самую шелудивую слепую собаку. Люди невольно ускоряли шаг, желая как можно быстрее снова оказаться под привычным серым небом зоны.
«Интересно, - подумал Литерный, - как эти деревья живут без листьев? Выходит, что растут сами ветки. Но за счет чего?». Капитан, разумеется, давно забыл школьный курс ботаники. Тем не менее, в его голове роились смутные подозрения в том, что дерево без листьев выжить не способно. «Надо будет спросить у Риты» - решил он, беззастенчиво рассматривая упруго шагавшую перед ним проводницу.
Эта девушка вызывала у него противоречивые чувства. Хрупкая и женственная, чуть вздорная, чуть романтичная, иногда чересчур самоуверенная. В его понимании, именно такой и должна быть девушка, о которой может всю жизнь заботиться настоящий мужчина. Но…а вот этих самых «но» было – хоть отбавляй. Насколько Литерный знал Зону, а знал он ее неплохо, хрупкие и женственные здесь не выживали. Выживали сильные, безжалостные, двуличные, жестокие. «С волками жить – по-волчьи выть». И, кстати, о волках…эта жуткая собака…У Литерного складывалось четкое ощущение, что Марго видит его насквозь, как рентген. Ни один нормальный мужик не пожелал бы такого весомого дополнения к имиджу любимой девушки. А капитан был вполне нормальным. Ну, по крайней мере, мнил себя таковым.
«А ведь я сам себя уговариваю…» - с усмешкой подумал Литерный. Похоже, суровый и решительный командир отряда военсталов уже попал в плен и теперь пытался найти лазейку для бегства.