– Это уму непостижимо! Она бросила магазин! Она бросила магазин и закрыла его! Да что же это за поколение дебилов такое?! Что за безответственность? – бушевала Светлана Михайловна перед Патронычем, как море перед утесом. – Я тебя спрашиваю, откуда они такие взялись? Вот раньше, у Гайдара, мальчик с кортиком… Все его забыли, а он все на посту стоит! А ведь он с пацанами просто в войнушку во дворе играл. Но пост не оставил. Вот с такими людьми можно бизнес делать! С такими хоть в разведку на Черкизовский! А как с этой вредительницей бизнес делать? Что, вообще, с такими дебилами делать? Я ее найду и убью на месте! Нет, ты, Антон Петрович, найдешь ее мне! Ты! Ты же тут за порядком следишь, вот и найди мне эту корову без колокольчика! Магазин стоит – денег нет. Мне как аренду платить, я спрашиваю? Найди ее, а я убью эту дуру и уволю!
13
«Лизка, дура! Тебя же за это убьют и уволят!» – Лиза стояла в дверях магазина с ключами и отговаривала сама себя от рокового поступка. «Пускай убивают, – отвечала она себе, – не могу по-другому. Это сильнее меня! Я должна увидеть его! Я должна ткнуть ЭТО ему в лицо и посмотреть, как он отреагирует». Ткнуть в лицо Лиза собиралась простого пупсика. Нет, не простого пупсика, а сложного. Точнее сложносоставного. Пупсика, у которого ручки, ножки, голова были от разных кукол. От разных кукол разного цвета и размера. Голова держалась на проволочке. В одной руке у Лизы были ключи, в другой – этот пупсик Франкенштейна. Рядом стоял зареванный Толик. «Это моя кукла! Отдай мою куклу!» Буквально пару минут назад у него было великолепное настроение, он встретил родственную душу – тетя отрывала кукле голову. Он радостно предложил играть в «оторви голову» вместе и достал СВОЮ куклу. Тетя выхватила у него игрушку и замерла. Не дала поиграть Толику, и сама не играла.
– Отдай мою куклу! – завопил Толик.
– Где ты взял это? – строго спросила Лиза.
– Залаботал.
– А как заработал?
– Выиглал.
– Так. А у кого выиграл?
– У девочки.
– У какой девочки?
– Не знаю.
Допрос зашел в тупик, Лиза была в растерянности. Тут на вопли Толика прибежала его мама.
– Это он не у вас в магазине взял! Верните куклу ребенку.
Лиза не сдвинулась с места, даже не посмотрела на зареванного Толика.
– А где он это взял? – допрос пошел по новому кругу.
– Это приз за победу в конкурсе, понятно. Толику клоун дал в фойе. Понятно!
«Понятно, подумала Лиза, – вот что она сделает – она ткнет куклу в лицо клоуну и посмотрит в глаза! И по глазам тут же поймет, кто перед ней: маньяк или не маньяк».
– Верните, я сказала, куклу, – продолжала бой мамаша.
– Это кукла с нашего склада! – торжествующе отчеканила Лиза.
– У нас там целая полка таких уродцев. Это краденая кукла. Тот, кто вам ее подарил или вор, или знает вора. Лиза благоразумно умолчала о своей версии про маньяка. – Так что куклу я вам не отдам. Хотите, можем вместе пойти и разобраться с вашим клоуном. Только быстрей думайте. Мне еще склад надо проверить!
Лиза решительно сунула ключ в замок.
14
Бывало, бредешь по осеннему лесу, вокруг стоит мертвая тишина: птичка не чирикнет, мышка не пискнет. Кажется, что даже деревья обернуты мхом, как зеленой ватой, чтобы не шумели. Только редкие сучья иногда трещат под сапогами, да осина иногда зашелестит листьями-купюрами. За плечами ружьишко болтается забытое, в голове пусто. Безмятежность елисейская царит внутри и снаружи, как будто пришел Будда и сдунул все мысли и заботы, а заодно все города и веси. Вдруг – бац! Рядом магнитофон заорал про эскадрон шальных мыслей, сквозь песню прорывается веселый шум, мат, в воздухе висит дым шашлыка, и ты понимаешь, что сказка кончилась, начались дачи. Вернулись мысли, заботы, мир высыпался тебе под ноги, как мусор из порванного пакета. Так вот у Патроныча все было по-другому. Абсолютно по-другому.
Шел он через суету торгового центра, и в голове его было не пусто, а густо. Густо от сладких фантазий о мести. Вот он гордо и решительно увольняется. Вот он тут же открывает свое дело. Вот на неизвестные шиши возводит торговый центр в два раза больше этого. На открытие приглашает спеть самого Газманова, да что Газманова, Пугачеву с Алегровой дуэтом. Буряк от обиды кусает локти. Весь город ходит только в торговый центр Патроныча, Буряк разоряется и приходит к Патронычу проситься на работу. «Ну, не знаю, – отвечает Патроныч, – мест нет. Хотя ладно, по старой памяти, могу взять тебя младшим охранником, ну или сторожем». Фантазия Патроныча на этом не останавливается и подсовывает ему еще более крутой сюжет. Вот он увольняется гордо и решительно. Вот ему тут же предлагают место начальника всего городского РУБОПа. Не, не городского, областного. Вот он дает команду ОМОНу на штурм «Нового Света». И вот уже Буряк лежит мордой в пол и жалобно скулит: «Патроныч, за что? То есть я хотел сказать: Антон Петрович, не губи. Простите, уважаемый Антон Петрович, я больше не буду. Только под тобой буду ходить, половину барыша отстегивать». А Патроныч ему сурово: «Я тебя закрываю, Буряк. Вместе со всеми барышами. Твое место на зоне у параши». И так иронично добавляет, глядя на бывшего начальника сверху вниз: «Может, туда когда-нибудь Стас приедет с благотворительным концертом!» И, вдруг, на пике самого триумфа Патроныча кто-то дергает за рукав: