— Я это проверю, — предупредил его Чёрч. — Я что-нибудь для тебя придумаю. Больше мне не звони, просто начинай готовиться к выписке.
— А мне будет куда выписываться? — спросил Райан.
— Я об этом позабочусь.
С этими словами Чёрч повернулся и, не оглядываясь, сбежал по ступенькам. Так же не оглядываясь, он вырулил со стоянки и поехал по обсаженной деревьями аллее.
«Ты уверена, что готова к этому, Эмма? Действовать по своему усмотрению? Мыслить и чувствовать без меня? Это мы еще посмотрим».
10
Воскресенье наступило раньше, чем Эмма успела к нему подготовиться.
Назначенная на вторник встреча с доктором Розенштейном была, мягко говоря, неловкой. Похоже, он теперь не знал, как с ней обращаться. Он попытался вести себя, будто ничего не изменилось, но после того, как она молча смотрела на него целых пять минут, наконец, сдался и сделал несколько телефонных звонков. Как только прозвенел таймер, Эмма вышла за дверь его кабинета, пронеслась мимо Марго и подмигнула Касперу.
На пятничной групповой терапии они с Каспером держались на расстоянии, но он всю неделю ей писал. Ничего конкретного, но явно зондировал почву. Эмма отвечала ему легко — возможно, кокетливо, но ничего такого, что могло бы ее скомпрометировать. Просто пациентка, которая с удовольствием общается со своим психотерапевтом.
Эмма знала, что он также пишет и Марго, впрочем, в содержании этих сообщений у нее не возникало никаких сомнений. Пока мать была в ванной, Эмма взяла ее телефон и просмотрела их СМСки. Оказалось, что у Каспера пошлые мысли, а Марго только рада исполнить все его просьбы. Фотографии члена уже были достаточно омерзительными, но увидеть в текстовом сообщении грудь своей мамы? Эмму чуть не вырвало.
«Подумать только. При обычных обстоятельствах мать бросила бы Джерри. Она переехала бы к Касперу и потащила с собой меня, потому что ей нравится делать вид, будто она меня ненавидит, но ей нужен свидетель. Нужен благодарный слушатель... Ночами он бы трахал ее, а днем пытался бы трахнуть меня, и так продолжилось бы мое убогое существование. Ага, но не в этот раз, Судьба. Катись к чёрту».
Готовясь к вечеру, Эмма ни о чем не думала. Она не знала, хорошо это или плохо. С Чёрчем у них практически все всегда было распланировано. Либо только им, либо ими обоими. Эмма решила, что будь она одна, поступила бы точно так же.
И хотя с тех пор, как она попала в больницу, голова у нее прояснилась, планы по-прежнему оставались туманными. Хотелось ли ей навредить Касперу? Если честно, Эмма не знала. Она его ненавидела. Он был олицетворением всего самого ненавистного в ее жизни, и ей хотелось просто сжечь его чучело. Но она никогда не причиняла боль никому, кроме себя.
Может, ей и его начать шантажировать? Использовать его, скомпрометировать, трахнуть, если придется, для того, чтобы... что? Свободу она уже получила. Может, заставить его уволиться? Отправить его куда-нибудь подальше, чтобы он больше не смог навредить никому в «Солнечном ранчо»? Нет, тогда он просто устроится куда-нибудь еще и снова начнет злоупотреблять своей властью. Как и многие другие мужчины в ее жизни. Такого допустить она не могла.
И не допустит.
— Посмотрим, — выдохнула она и, взглянув на свое отражение, собрала волосы в большой пучок. — Я молодая женщина, идущая на свидание со своим молодым психотерапевтом, и мы еще посмотрим, чем окончится эта ночь.
Его ложь сработала — Марго с радостью разрешила дочери посетить местную группу психологической поддержки для страдающих депрессией. Все, что угодно, лишь бы помочь бедной Эмме. Все, что угодно, лишь бы порадовать Каспериана. Поэтому она отвезла Эмму в пресвитерианскую церковь, в которой проходили занятия, а потом сообщила, что ей придется идти домой пешком, потому что у Марго дела в городе со старой подругой.
«Кажется, мне улыбнулась удача».
Когда старый «Бьюик» скрылся за углом, Эмма повернулась и пошла к ближайшему рынку. Каспер ждал ее на краю парковки. Не на самой парковке, потому что Эмме было прекрасно известно об установленных там камерах видеонаблюдения. Ей не хотелось оставлять никаких следов их «свидания», поэтому она попросила его встретить ее у обочины.
— Ты выглядишь просто... восхитительно, — сказал Каспер. Его взгляд метался между дорогой и ее грудью.
На Эмме была теплая зимняя куртка и свитер, но, сев в машину, она сняла с себя и то, и другое, оставив лишь простую футболку с v-образным вырезом, белую, хлопковую, но без лифчика. Соски почти неприлично выделялись под тканью. Картину довершали узкие джинсы и полусапожки. Ничего такого провокационного. И все же, с ее длинными ногами, милыми чертами лица, тонкой, ведущей прямо к декольте шеей, Эмма не сомневалась, что Касперу будет сложно устоять.
Если он вообще попытается.
— Спасибо, — вздохнула она. — Для меня такое счастье выбраться из этого дома, хотя бы ненадолго.
Пока они ехали, Эмма провела пальцами по стеклу. На улице было очень холодно. Интересно, пойдет ли снег? Она надеялась, что пойдёт. Снег всегда казался ей волшебством. Делающим все вокруг чище. Укрывая все девственно чистым, ангельским покровом.
— Хочешь начать прямо сейчас? — облизав губы, спросил он. — Мы можем сразу поехать ко мне. Наверное, лучше поговорить сейчас, пока чувства свежи и…
— Я хочу пиццу, — выдохнула Эмма и откашлялась. — Или чего-нибудь типа того. Еды. И вина. Я не ела вне дома с тех пор, как попала в больницу.
«Мне просто нужно немного времени. Чтобы рассеялся этот туман. Чтобы он убедил меня в том, что на самом деле отвратителен до мозга костей. Чтобы я вспомнила о том, что все отвратительны до мозга костей. И наконец поняла, чей голос звучит сейчас у меня в голове: мой или Чёрча...»
Они поехали на юг и примерно на полпути между домом и «Солнечным ранчо» наткнулись на небольшой, переписной посёлок. (Переписной посёлок — населенный пункт без официально определенных границ с населением свыше 1 тысячи человек — Прим. пер.) Там не было ничего стоящего, но нашелся незатейливый бар с грилем. Каспера, похоже, одолевали сомнения, и это заставило Эмму улыбнуться. Она возвращалась к истокам. Забегаловки были для нее вторым домом, она выросла в их подсобках, благодаря музыкальным автоматам научилась разбираться в музыке, на раздражительных барменах оттачивала свое остроумие.
Когда они вошли в бар, ей в лицо ударил резкий запах дыма, от чего у нее чуть не задрожали колени. Марго выдавала ей сигареты, словно драгоценные камни. Она получала по одной в день, но легче от этого не становилось. Эмма жадно втянула носом воздух, и никотин пробудил в ней счастливые воспоминания.
Воспоминания об ожогах на бледной плоти и о парне, который хотел навсегда оставить на ней свой след.
— Мы можем найти другое место, — предложил Каспер, вернув ее в реальность.
— Здесь прекрасно.
Они расположились за столиком возле столпившихся вокруг бильярдных столов байкеров, которые делали ставки на победителя. Эмма широко им улыбнулась и повесила пальто на спинку стула. Здесь никому до них нет никакого дела. Никто не обратит на них внимания.
Никто их и не вспомнит.
— Итак, скажите мне, доктор Каспериан, — начала она, когда изможденная официантка приняла их заказ.
— Брось, Эмма. Думаю, тебе пора звать меня Дрю, — предложил он.
Эмма искоса ему улыбнулась.
— Но Дрю это так скучно. Так официально. Друзья ведь дают друг другу прозвища. Что скажешь насчет... Каспера?
Он усмехнулся и потер затылок.