— Так не пойдёт! — вскрикнула она, снова его удивив.
Чёрч выпрямился.
— Ты не можешь просто взять и убить его.
— Прости, что? Ты уже забыла все то, чему я так старался тебя научить? — усмехнулся он. — Я могу делать все, что захочу.
Эмма перешагнула труп. Она поскользнулась на луже крови, но это ее не остановило. Девушка сильно толкнула Чёрча в грудь.
— Уже нет, придурок. Ты лишился этой привилегии. Это был мой звездный час, а ты просто его у меня украл!
Теперь он казался рассерженным.
— Эмма, и что же я, по-твоему, должен был сделать? Позволить ему тебя изнасиловать? Сидеть в углу и молча смотреть, как он тебя трахает? Кому-то нужно было что-то сделать.
— Может, у меня и был план, Чёрч!
— Эмма, мне абсолютно насрать на твой план. Твой план предполагал то, что этот хрен тебя лапал. Это неприемлемо. Поэтому я сорвал твой план. К тому же, нам обоим прекрасно известно, что у тебя не было никакого плана. Это тебе не по зубам.
— Знаешь, мне не нравится такое отношение, — проворчала она. — Я уже не та малышка Эмма, которая ловила каждое твое слово. Ты ее сломил, так что теперь тебе придется иметь дело с этой версией.
— Я не собираюсь иметь дело с дерьмом, — ответил он, подходя к ней. — И эта версия такая же сломленная, как и предыдущая.
Это было уже слишком. Они столько времени провели врозь, упустили столько моментов. И вот эта ночь.
И хуже всего то, что он был прав. Она и впрямь попыталась прыгнуть выше своей головы. Вечер прошел не по плану, и ее чуть не изнасиловали.
Но Эмме не хотелось, чтобы он теперь строил из себя ее спасителя в сияющих доспехах. Не хотелось, чтобы ее вообще кто-нибудь спасал, кроме нее самой. Ему этого не понять, по крайней мере пока.
Так что теперь вечер был испорчен, а обе их мечты превратились в растёкшееся по полу кровавое месиво, а она даже не могла разобраться в своих ощущениях от их встречи, потому что чертовски разозлилась.
Споткнувшись, Эмма отошла от трупа и обрадовалась, что позади не слышит шагов Чёрча. Она направилась к входной двери, захлопнула ее и, не взглянув на Чёрча, протопала по коридору.
Добравшись до ванной, она сбросила с себя теплую куртку и полусапожки, но больше ни с чем не стала заморачиваться. У нее все наперекосяк, так какой в этом смысл? Она включила душ и все еще одетая шагнула под поток воды.
Вода у сливного отверстия сначала стала розовой, потом красивой ржаво-красной. Какое-то время Эмма смотрела, как она вращается у ее ног, а потом подняла лицо к душу и крепко зажмурила глаза. Пусть вода смоет все мысли, чувства и эмоции, полностью обнажив ее душу.
«Он пришел за мной. Он знал, где меня найти. Это всё реально. Нам не нужны слова. Нам вообще ничего не нужно. Мы неразрывно связаны. Теперь мы связаны во всех смыслах».
Эмма не знала, когда именно начала плакать, но, когда штора для душа резко дернулась в сторону, не попыталась скрыть слез.
— Хочешь, я расскажу тебе, откуда мне известно, что ты все еще сломлена? — нежным голосом спросил Чёрч.
— Да, — прошептала она, глядя, как он сбрасывает на пол пальто.
— Если бы ты больше не была сломленной, я не смог бы любить тебя так, как сейчас.
— Что ты имеешь в виду? — с трудом произнесла она.
Ее голос был едва слышен. Надежда едва теплилась. Чёрч расшнуровал ботинки и бросил их в сторону.
— А то, что для того, чтобы мы идеально дополняли друг друга, нам обоим нужно быть разбитыми осколками. Мой кусочки не подойдут твоим, если у тебя нет таких же сколотых граней. Если ты цела и невредима.
Он говорил с ней так, словно это была самая очевидная в мире вещь. Словно всё это само собой разумеется, и какая же она глупая, что сама этого не поняла. Он медленно вошел в ванну, снова поглощая ее своим присутствием. Напоминая ей о каждом мгновении, что они провели вместе.
«Какой же он красивый осколок».
Эмма поймала губами его нетерпеливые губы, и это показалось ей лучше всех ее воспоминаний. Чёрч запустил руки ей в волосы и, держа ее голову под идеальным углом, провел языком по зубам. Она застонала, на них лилась вода, а кровь кружила вокруг сливного отверстия.
— Я скучала по тебе, — всхлипнула Эмма и отстранилась, чтобы прикоснуться к его лицу. Чтобы убедиться, что он настоящий.
— Не так сильно, как я по тебе, — простонал он и, сжав руками ее задницу, поднял Эмму над ванной. — Боже, я никогда раньше ни по кому не скучал. Какое ужасное чувство.
— И я не думала, что ты придешь, не была уверена, что ты знаешь, — пробормотала она, целуя его вдоль линии подбородка, пока Чёрч выносил ее из ванны.
— Как ты можешь во мне сомневаться, Эмма? — спросил он, пока она покусывала мочку его уха.
— Понятия не имею. Я... сумасшедшая. Сломленная.
Они пролетели по коридору и тяжело ударились о стену. Ему удалось удержать их обоих в вертикальном положении, но Эмма откинулась назад и стянула через голову мокрый свитер.
— Знаю, — выдохнул он. — Прекрасно тебя понимаю.
Через пару дверей по коридору находилась спальня. Может, в метрах четырех или около того. Но Эмма никак не могла оторваться от его губ, чтобы об этом сказать. Чёрч сделал пару шагов, но затем упал на колени.
Слишком далеко. Это было просто невозможно далеко. После всего того, как они столько времени провели в разлуке, любое расстояние казалось непреодолимым.
— Наконец-то ты это сделал, — выдохнула Эмма, когда он разорвал ее футболку. Увидев, что на ней нет лифчика, Чёрч застонал. — Сделал то, что всегда хотел.
— Нет, — ответил он, стягивая через голову свой свитер. Ее ладони тут же скользнули под его майку и стали поглаживать его твердые мышцы и упругую кожу. — Нет, вот чего я всегда хотел.
Чёрч сунул одну руку за пояс ее брюк и тут же проник в нее двумя пальцами. Она вскрикнула от неожиданности, дернула бедрами и поскользнулась на мокрой одежде. Но он не дал ей упасть, потому что иначе и быть не могло. Он никогда не давал ей упасть.
Началось полнейшее безумие. Борьба за то, чтобы скорее попасть туда, где они оба чувствовали себя счастливыми, пусть даже всего пару мгновений. Он с такой силой сорвал с нее джинсы, что Эмма отлетела в сторону. Чёрч стянул свои брюки к бедрам, но дальше им было уже не до этого.
Эмма сжала в кулаки руки, вцепившись в его футболку. И вскрикнула, когда он ворвался в нее, спеша оказаться в единственном прибежище, что у него было. В единственном месте, которое у него отняли.
И пока они трахались, кричали, вспоминали друг друга и занимались любовью единственным известным им способом, от гостиной по коридору медленно растекалась тёмная лужа крови.
ЭММА
Человек приходит к врачу.
Врач спрашивает: «Чем я могу Вам помочь?»
Человек говорит: «Доктор, мне больно, когда я вот так двигаю рукой»
И вращает рукой.
Потом спрашивает: «Что же мне делать?»
Доктор ему отвечает: «Ну, не двигайте так рукой».
БА ДА ДУМ ТИСС.
Нет, постойте, постойте, у меня есть кое-что посмешнее.
Девушка попадает в больницу.
Врачи у нее спрашивают: «Чем мы можем Вам помочь?»
Девушка говорит: «Врачи, мне больно от каждого удара сердца и от каждой мысли, поэтому я вскрыла себе вены и выплеснула все наружу. Я поклялась, что никогда больше такого с собой не сделаю, но, о боже, я ведь обязательно это сделаю, правда?
И показывает им нож.
Девушка говорит: «Что же мне делать?»
Врачи ей отвечают: «Не позволяй сердцу биться, а мозгу — думать. Давай мы тебя подлатаем, а ты держи все в себе, и никогда больше этого с собой не сделаешь, потому что в следующий раз ты сделаешь это с кем-то другим».