Все это его нервировало. Ее доверие к нему было подорвано. Он знал, что Эмма слушает своего врача. Она говорит ему правду и просит его совета. Притворяясь нормальной, она на самом деле постепенно превращалась в нормальную.
И от этого ему стало грустно. Конечно же, у Эммы, имелись проблемы, но это не означало, что она теперь должна стать какой-то шаблонной провинциальной принцессой. Одна мысль о том, что она будет такой, как все, разбивала ему сердце, а понимание, что это он заставил ее такой стать, просто его убивало.
«Ты — творение Пикассо, которое я разорвал пополам, и теперь тебя пытаются превратить в обычную раскраску. Не позволяй им этого делать, Эмма. Вернись ко мне».
Не отдавая себе отчета в своих действиях, Чёрч встал со стула и опустился на колени. Когда он приблизился к изголовью кровати, она пошевелилась во сне. Пробормотав что-то, Эмма перевернулась на бок, лицом к нему. Он улыбнулся в темноте.
«Видишь? Эмма, твоя душа знает, что я здесь. Она ко мне тянется. Взывает ко мне. Прислушайся к ней».
Ее левая рука лежала на матрасе, ладонь свешивалась с края. Он потянулся и, осторожно ее коснувшись, погладил пальцами нежную кожу. Эмма снова вздохнула, и он внимательно посмотрел ей в лицо, но она продолжала спать.
Это было плохой идеей. Если он начнет к ней прикасаться, то уже вряд ли остановится. Но и уйти он тоже не мог. Он словно прирос к месту, так близко к ней, но всё же так далеко. Что, если завтра она окончательно выбросит его из своего сердца? Что, если ее душа больше к нему не потянется?
Он сел на корточки и долго держал ее за руку. Потом развернулся и опустился на пол. Затем лег. Он глубоко вздохнул и, не выпуская из руки ее ладони, осторожно скользнул под кровать.
Чёрч подвинулся так, чтобы оказаться прямо под ее спящим телом, и свободной рукой прислонился ладонью к пружинной сетке кровати. Представил, что чувствует ее тепло и силу. Потом прижал эту ладонь к груди и закрыл глаза.
«Я здесь, Эмма. Я с тобой. Всегда с тобой. Просто верь в меня. Не теряй веры. Дождись меня. Только дождись, и все будет хорошо».
6
Тяжело дыша, Эмма села на кровати и прижала к груди руку. Ей приснился сон. Сон о...
«Ни о чём. Там была одна лишь чернота. Так ведь?»
— Эмма?
Испугавшись, она дернулась в сторону и чуть не упала с кровати. В дверях спальни стоял Джерри. Он так давно не обращался к ней напрямую, что это слегка обескураживало. Так или иначе, сколько сейчас времени? Сквозь жалюзи лился солнечный свет.
— Э-э, да, привет, что? — зарывшись пальцами в волосы, пробормотала она.
— Нам скоро ехать, — напомнил он, многозначительно взглянув на часы.
Она посмотрела на телефон, пытаясь определить время. Если они хотят попасть на «Солнечное ранчо» в срок, то им следует выдвигаться туда уже через десять минут. Почему у нее не прозвонил будильник? Почему ее никто не разбудил?
— Черт, прости. Две секунды, и я буду готова, — вскочив на ноги, проворчала она.
Эмма стала огибать кровать и вдруг врезалась в компьютерное кресло. Она и не знала, что оно там стояло. Эмма о него споткнулась и, неловко отпрыгнув, обошла.
«Какого хрена? Я что, выкатила его перед тем, как лечь спать? Мне лучше не налегать на Амбиен».
— Хорошо. Это... хорошо, Эмма. Я знаю, что тебе пришлось... нелегко, — Джерри явно нервничал.
Он словно тщательно подбирал нужные слова. Стараясь не встречаться с ним взглядом, Эмма пронеслась по комнате, натянув на себя первую попавшуюся одежду и запрыгнув в ботинки.
— Прости за всё это, — пробормотала она, схватив щетку и проведя ею по волосам. — Я вроде как испортила твой первый год брака, это не хорошо, но я собираюсь…
Джерри поднял руку и, остановив ее на полуслове, произнес:
— Всё это не важно. Ты — вот что важно. Ты и Пол, конечно. Эмма, я никогда тебе этого не говорил, но как только я тебя увидел, подумал, что ты особенная.
Эмма так и застыла с расческой в волосах. Вот оно. Этого момента она и боялась. Джерри начнет к ней приставать, ей придется его убить, а потом приедет Чёрч и убьет ее.
«Неужели всё настолько плохо? Дорогой Санта, всё что я хочу на Рождество — это долгий, беспробудный сон...»
Но Джерри еще не закончил.
— То, как ты... всё улаживала со своей матерью. Как ты вела себя со мной и со всеми вокруг. Твоя сила и стойкость. У тебя была тяжелая жизнь, Эмма, и я понял... понял, что смогу изменить ее к лучшему. Точно так же, как ты сможешь изменить к лучшему жизнь моего сына. Я очень надеялся, что вы с ним найдете друг в друге своего рода покой. Что-то, что утешит ваши метущиеся души. Видишь ли, вы друг другу подходите. Вы двое. Я почувствовал это сразу, как только тебя увидел. Тогда я понял, что должен жениться на твоей матери, чтобы ты переехала в мой дом. Ради Пола.
Эмма вдруг осознала, что затаила дыхание. Джерри к ней не приставал. Нет, вовсе нет. Джерри говорил ей, что понимает ее, и понимал ее еще тогда, когда она об этом знать не знала. Он специально привез ее домой к Чёрчу.
«А он об этом знает? Знает, что его отец выбрал меня для него? Кто ты, чёрт возьми, такой, Джерри Логан?»
— Тогда тем более прости, — медленно проговорила она, боясь его отпугнуть. — Меня твоему сыну оказалось мало. А может быть, слишком много. Прости, что отпугнула его.
И тут произошло самое удивительное.
Джерри расхохотался.
— Ох, Эмма, — задыхаясь, произнес он и, сняв очки, вытер слезы. — Если ты думаешь, что Чёрча можно отпугнуть, то ты совершенно не знаешь моего сына.
Чёрч знал, что в основном пошел в мать. Она была довольно высокой и стройной женщиной. И он был высоким и стройным. У нее были темные, почти черные от природы волосы — и у него тоже. У нее были большие голубые глаза. У Чёрча с его сводной сестрой Лиззи тоже были большие, обрамленные темными ресницами глаза. Они во многом походили на свою мать.
Но только сейчас, глядя на сидящего в машине отца, Чёрч кое-что понял.
Без очков глаза Джерри Логана казались очень голубыми. Ярко-голубыми. Даже светящимися.
«У меня глаза отца. Я никогда этого не замечал».
— Как дела? — спросил Джерри, протирая стекла очков бумажной салфеткой. Чёрч молча наблюдал за его движениями. — Вне всякого сомнения, хорошо. У Эммы дела идут неплохо, ну, если ты еще не заметил. Очень неплохо. Можно сказать... потрясающе. У нее отличный врач. Я этого не знал, пока не посмотрел в интернете, но он, по всей видимости, очень авторитетный. Похоже, он творит с ней чудеса. Она немного растеряна, но он считает, что Эмма уже приходит в себя, обретает внутреннюю силу. К окончанию терапии ты ей уже будешь не нужен.
Чёрч заглянул в глаза Джерри, пытаясь хоть что-нибудь в них прочесть. Но, похоже, он унаследовал от отца еще одно качество — способность скрывать свои мысли и эмоции. Если Чёрч отработал свой пустой взгляд до совершенства, что ж, значит, Джерри его изобрел.
— Не буду нужен? Да меня здесь вообще нет, — откашлявшись, проговорил он.
Джерри фыркнул.
— Ты знаешь, о чём я. Не тупи, это тебе не идет.
— Хорошо. Значит, этот доктор убеждает ее в том, что без меня она является полноценной личностью. Не думаю, что это твоя забота, — попробовал зайти с другой стороны Чёрч.
— Наверное, не моя. Но ты — точно моя забота, и поскольку твое счастье и благополучие напрямую зависят от Эммы, она тоже становится моей заботой.