— По-моему, вполне.
— К сожалению, это не так. — Веденеев взял перьевую ручку — таких тоже уже не выпускают лет сто — и указал на карту. — Вот, например… Знаете, что это за место?
— Новосибирская зона… «Судный день».
— Точно.
Напомню: ровно сто десять лет назад взорвались все экспериментальные ТЭФ-установки Земли. На тысячах и тысячах квадратных километров всё живое было сметено «ведьминой зыбью» — эфирными волнами высокой частоты. Америка, Европа, Австралия — не было континента, страны, где безответственные «круглоголовые» не понаставили бы ТЭФ-установок. Время тогда поджимало, все хотели быть первыми, все надеялись на быстрый успех. Неисчерпаемый источник энергии был необходим как воздух. И на заявления профессора Макса Форстера о возможности резонанса никто не отреагировал. Не потому, что никто не мог его понять. Просто предпочли закрыть глаза и заткнуть уши. Результат — тридцать восемь миллионов человеческих жизней и огромные пространства, избавленные от всего живого… — Вы, несомненно, знаете, что зоны ТЭФ-поражения пользуются дурной славой. Жизнь вновь завоевала эти пространства, но мутировала. Людям в зонах делать нечего, среда там крайне враждебная. Иногда туда направляются исследовательские экспедиции, пишутся сенсационные статьи, приключенческие книги, ставятся СТ-сериалы. Верно?
— Верно, — кивнул я, решив, что Веденеев, как и Ким, сегодня настроен поработать языком.
— Вспомните, Александр Викторович, вы наверняка читали, смотрели по СТ репортажи о героических исследователях подобных зон в Испании, Конго, на Курилах. А теперь припомните, слышали ли вы когда-нибудь об исследованиях Новосибирской зоны ТЭФ-поражения?
— Не припоминаю. Но, наверное, исследования всё-таки проводятся. Я особенно не интересовался этой темой.
— Если бы даже и интересовались, вряд ли бы что-то смогли добавить нового, потому что… Потому что в Новосибирскую зону не посылают исследовательских десантов, полиция там не отлавливает дураков-школьников, ищущих в зонах какую-нибудь фантастическую ерундовину вроде растения-людоеда. Эта зона закрыта.
— Почему? — Разговор заинтересовывал меня всё больше — Объекты оборонных комплексов? Вряд ли. Почему мы закрыли её?
— Вы не поняли, Александр Викторович. — Голос Веденеева звучал хрипловато и глухо. Генерал был неплохим артистом и выдержал эффектную паузу, после чего закончил: — Эту зону закрыли не мы.
Слова звучали зловеще, и мне стало не по себе. Я машинально поболтал в стакане ложкой и глупо осведомился:
— А кто?
Веденеев улыбнулся и развёл руками.
— Этого мы не знаем. В зону не совался никто лет сорок после катастрофы. А потом стало поздно. При попытках проникнуть туда погибли несколько человек, разбились вертолёт и два самолёта, а уж сколько угроблено автоматических зондов! И всё, абсолютно всё впустую.
— Я ничего не слышал об этом…
— Неудивительно. Гриф «С-6». Время от времени в прессу, на СТ просачивалась странная информация. Мы до сих пор умудрялись представлять всё как обычную белиберду, газетные утки, разведение которых — профессиональная обязанность олухов-журналистов… В общем, на сегодняшний день площадь в пятьдесят четыре тысячи квадратных километров для нас закрыта.
— Космоснимки, сканирование?
— Ох уж этого добра немерено. Тайга как тайга, мутировавшая, правда, ясно различается сетка Гурзуева — и ничего более. Какие-то животные-уроды. Всё это представляет интерес для биологов. Но нас интересует совсем другое.
Веденеев встал с кресла, подошёл к карте и положил ладонь на Новосибирскую зону ТЭФ-поражения.
— Здесь присутствует НЕКТО. И этот некто представляет или, скорее, может представлять угрозу безопасности Федерации. А может, и всей планеты.
— Звучит довольно угрожающе.
— Там присутствует НЕКТО, способный установить низковибрационный ТЭФ-барьер с заданными свойствами. Барьер не могут преодолеть ни люди, ни техника. Нам пока создание такого барьера не под силу. Некто прилично опередил нашу науку. Но это полбеды. Имеется ещё одна неприятная деталь.
— Какая?
— Время от времени то тут, то там появляются странные люди, попадающие в наше поле зрения. И их следы… Их следы теряются в Новосибирской зоне.
— Интересные дела творятся. — Я опять поболтал ложкой уже порядком остывший кофе.
— Мы даже не знаем, люди это или нет. Если честно, Александр Викторович, я не понимаю, что происходит. Вот это-то хуже всего. Во что бы то ни стало мы должны рассеять этот туман и получить информацию оттуда… Вы согласны рискнуть?
— Я уже сказал — да. Но как?
— Наши физики создали прибор, с помощью которого можно преодолеть низковибрационный ТЭФ-барьер. Испытан экспериментальный образец… Ваша задача — проникнуть в Новосибирскую зону и попытаться узнать, что там делается. Никаких активных действий. Согласны?
— Так точно.
— Завтра вы должны быть у технарей — они снимут ваши полевые параметры и примутся за подгонку аппаратуры. И на две недели вы свободны. Отдыхайте. По рукам, Александр Викторович?
— Порукам.
Рука у него оказалась мягкой и тёплой, улыбка, как всегда, обаятельной, но где-то в глубине его глаз я увидел то, что искал, — холодную сталь…
МОСКВА. 1 ИЮЛЯ 2136 ГОДА
Слежку я обнаружил через два дня. Точнее, я не видел ни «прилипал», которые не спускали бы с меня глаз, ни аппаратуры для наружного наблюдения. Просто возникло ощущение, будто за мной присматривают.
Насколько я мог доверять своим ощущениям? Иногда они обманывали меня, но, правда, крайне редко. Мне пришлось побывать в стольких переделках, что, по идее, я давно уже должен был отправиться в дальний путь, из которого не возвращаются. Так бы и случилось, если бы не подсознательное иррациональное предчувствие того, где и когда должен свалиться кирпич, предназначенный для меня.
Если за мной действительно ведётся наблюдение, тут возникает несколько вариантов. Наша контора время от времени увлекается подобными занятиями с целью выяснения, чем занимаются её сотрудники и не играют ли они на двух шахматных досках сразу. Мог ещё организовать мне прикрытие Веденеев, ведь мероприятия под грифом «С-6» не шутка. На мой след могли выйти и старые клиенты — их трудно упрекать за желание пустить мне кровь и поплясать на моих костях. Наконец, это может быть связано с последним заданием — тот загадочный НЕКТО изучает меня или пытается ликвидировать. Последний вариант казался мне совершенно нереальным.
По правилам я сразу должен был обратиться к Киму или Веденееву. Все указания и инструкции неукоснительно требовали этого, Но, не имея ничего конкретного, к начальству я решил пока не идти — надо подождать, осмотреться. Если наблюдение действительно ведётся, то очень квалифицированно и хитро. Обычных «прилипал» я срисовал бы в течение получаса. Или это пункты контроля когда за тобой не ходят по пятам, а просто проверяют, появишься ли ты в определённое время в каких-то точках. Либо — техническая разведка. В квартире и подъезде при помощи ЭН-детектора никаких скрытых устройств обнаружить не удалось, но это не значит, что их нет. Ведь всю улицу не обшаришь. В эти несколько дней я так ни на что и не решился. А потом… Потом встретил Лику, и мир в одночасье изменился, засияв для меня тысячами новых цветов и оттенков. Тот же самый мир стал другим — много лучше и красивее. А во всём этом была виновата она — девушка с бронзовыми волосами. Звучит романтично — «пышные волосы цвета бронзы». На самом деле я не люблю, когда у женщины волосы такого цвета. Но какое это имело значение, когда речь шла о Лике? Познакомились мы с ней при самых дурацких обстоятельствах. Я был вынужден выступить перед ней в роли благородного рыцаря Ланселота. Кому-то, может, и нравится такой способ знакомства с женщиной, в чём я сомневаюсь, я же в таких ситуациях ощущаю себя полным идиотом.