Глядя на кремовые стулья кондитерской, дядя Джумхур сказал:
– Мерве, как ты, моя прекрасная девочка?
Я повернула к нему голову. Светло-карие глаза мужчины, как всегда, были наполнены теплотой.
– Со мной все в порядке, дядя Джумхур, спасибо. Как вы?
– Слава богу, тоже в порядке. – Он взял Бушру под локоть. – Как твой отец и остальные? Мы встретились с ним на прошлой неделе, но не смогли нормально поговорить, он был занят.
Сама того не осознавая, я сжала ткань своей плиссированной юбки.
– Они в порядке, – сказала я и замолкла, не найдя других слов.
Дядя Джумхур несколько секунд смотрел мне в глаза, а затем произнес:
– Позволь мне купить тебе что-нибудь выпить, присоединяйся к нам. – Даже в его голосе всегда чуствовалась теплота.
– Лучше мне пойти домой, – с трудом произнесла я. – С удовольствием присоединюсь к вам в следующий раз.
Это была ложь. Не хотела я к ним присоединяться. Даже когда просто стояла рядом с ними, у меня болело сердце. Несмотря на настойчивость Бушры, я покинула их. Сердце умирало с каждым моим шагом. Я не поднимала головы и не оглядывалась по сторонам, пока не дошла до улицы, где находился мой дом. Смотрела только на брусчатку под своими ногами.
Почему мы не могли стереть судьбу, написанную на наших лбах, протерев ее салфеткой?
Мама была уже дома, когда я пришла. Отец, должно быть, нашел способ обмануть ее и заставил вернуться. Мне было все равно. Ни она, ни я ничего не спрашивали друг у друга. Дефне, скорее всего, находилась в своей комнате, ей, наверное, было все равно, где я ночевала прошлой ночью. Проходя мимо матери, заметила, что она украдкой смотрела на меня, но не обратила на это внимания. Войдя в свою комнату и заперев дверь, прислонилась к ней спиной и сползла на пол. Подтянула колени к груди, положила на них подбородок и закрыла глаза.
Я не жила в этом доме. Не могла дышать в этом доме. Не была счастлива в этом доме. Никогда не была. Находиться здесь было все равно что надеть платье на игольной подкладке и танцевать. Моя душа не помещалась в этом доме.
Я пропустила ужин. Моя мать не была похожа на других матерей, не стучала в дверь и не заставляла меня есть.
Иногда я чувствовала себя такой неважной. Нет, не иногда. Всегда.
Я чаще наступала на осколки своих мечтаний и ходила по собственному сердцу с залитыми кровью подошвами, чем улыбалась. На самом деле я разучилась улыбаться. И также не знала, как плакать.
Изолировала себя от всего, что мог чувствовать обычный человек. Сделала это не специально и не с целью стать особенной. Это то, что я чувствовала. На мой взгляд, смех и плач без чувств были искусственными.
Я отбросила эти мысли и бросилась в ванную. Так долго находилась в воде, что наморщилась кожа на пальцах рук и ног. Мне нравилось, когда холодная вода соприкасалась с телом. Спокойно закрыла кран и перебросила волосы через плечо, из-за влаги они казались тяжелее. Смотрела, как капли воды стекали по телу, словно слезы. Вышла из душевой кабины, взяла сбоку халат и закуталась в него.
Прямо сейчас меня совершенно не волновало то, что я боролась с очень сильной болью, которая простиралась от основания шеи до спины. Я думала о том, что, черт возьми, буду делать завтра. Вытерла ладонью запотевшее зеркало. Изображение стало четким, и я наткнулась на равнодушное выражение лица, центром которого были бездушные глаза. Пока смотрела на свое отражение, вода капала с кончиков волос на босые ноги. Перед глазами словно стояла старая стена с большим количеством повреждений. На ней отражалось множество образов, каждый из которых был болезненным воспоминанием, которое вспыхивало и исчезало.
На мгновение все было стерто. Казалось, я видела зловещий взгляд бездонных глаз Карана Чакила в отражении. Как будто его запах проник в мой нос.
Несмотря на то что я не любила шоколад, сильный шоколадный запах, исходящий от него, оставил горький привкус. Сладкая боль. Когда я вспомнила, что этот человек пах горьким шоколадом, почувствовала боль в животе. Каран действительно был похож на него. Как бы красиво он ни выглядел снаружи, внутри был горьким. Я понятия не имела, как пришла к такому выводу, но мне стало казаться, что даже кровь у этого мужчины была черной.
– Ты еще не вышла из этой ванной?
Услышав голос отца, от которого меня чуть не стошнило, я моргнула и повернулась к двери. Я знала, что он был прямо за ней. Хоть и не могла его видеть, была уверена, что отец нахмурился, положил руки на бока и ждал меня с нетерпеливым выражением лица.