– “Экстренный сон” — это военная разработка, продолжительность её действия зависит от тяжести ранения. Получив укол, раненый впадает некую кому, когда все процессы в его организме замедляются так, что можно сказать, что для него останавливается время. Это время необходимо чтоб ввести лекарства или провести экстренную операцию, или… — Он устало посмотрел на меня, — думаю смысл Вы поняли. — И сел рядом с медсестрой.
Девушка тут же вспорхнула, как испуганная птичка, и выхватив мой поднос, вышла из палаты. Доктор же, тяжело вздохнул и сел на освободившийся стул, вмиг снова став серьезным. Взглянул на пришедшего мужчину, открыл карту и стал записывать, комментируя всё вслух.
— Угрозы жизни нет. Рекомендовано дополнительное обогащенное питание, витаминные инъекции, постельный режим на два дня.
— Нет! Который час? — видимо подействовало обезболивающее, так как чувствовала я себя великолепно.
Мужчины напряглись. Но охранник всё же ответил.
— Девятнадцать сорок пять, — и продолжил сверлить меня своим взглядом.
Оглядев себя, поняла что я не в форме, а медицинском халате.
— Мне надо на смену, — как можно жестче произнесла я, — готова подписать любой отказ от госпитализации! — и посмотрела на доктора.
Тот лишь снова тяжело вздохнул и посмотрел на меня как на неразумное дитё. Зато второй приподнял бровь, осмотрел меня словно рентгеном.
— Ваш пропуск повреждён. Ответственная за охрану на этаже сказала что Вы можете передвигаться с помощью него внутри башни, но за пределы выйдете только через две недели. — И протянул мне мой погнутый пропуск.
— Хорошо, — мне удалось скрыть за улыбкой то что я чувствовала в этот момент. Ничего, поплачу потом. Через две недели. Дома.
В палату вошла медсестра со стопкой одежды, в которой я узнала новую форму, а также небольшой черной бокс, в котором обычно хранят лекарства. Мужчины тут же вышли. Одевшись и заколов волосы в хвост, я уже направилась к выходу, но девушка попросила присесть, и дав мне в руки зеркало, открыла ящик.
В зеркало на меня смотрела женщина с огромным фингалом на пол лица и часть головы, ладно хоть глаза не задело. В ящике оказалась косметика.
— Откуда!? — моему удивлению не было предела.
— Личные вещи, — девушка улыбнулась и начала профессионально маскировать мне лицо. — Я раньше подрабатывала визажистом.
Наверно её много чего хотелось рассказать, ну или просто поболтать. Но в новых реалиях мы все больше молчали. Молчали, потому что боялись сказать лишнего, ведь неверно сказанное слово или рассказанное воспоминание могло кардинально повлиять на статус в башне или изменить жизнь.
За ширмой меня ждал все тот же мужчина, я его узнала, именно он был в комнате. Вёл он меня до центрального лифта по узеньким коридорам, где я раньше не была. Разглядывать конечно нечего, одни серые стены, но понимание того, что я много не знаю о башне, придавало стимула активнее начать работать. Во всем внешнем виде моего сопровождающего виднелась военная выправка, прямая спина, уверенный шаг, коротко стриженные каштановые волосы, я даже залюбовалась. Надеялась он со мной не пойдет, но ошиблась, в лифт вошли вместе, и когда приехали на нужный мне этаж, то поняла — проводит до кабинета, который был в самом забытом в этой башне месте, даже дальше складских помещений, дальше мусорных отсеков и помещений для переработки.
Обычная с виду дверь с пропуском по биометрическим данным была настроена только на двух человек во всей башне: на меня и мою напарницу. И об этом знали только пять человек. Главный в башне, начальник охраны, доктор, и собственно я с напарницей.
— Кто Вы? — я остановилась на расстоянии от мужчины, уж больно уверенно он меня вел.
Он же видимо не понимал всего происходящего, обернувшись у двери, улыбнулся и небрежно произнес:
— Я новый охранник, комиссован по ранению. Меня ещё не распределили, начальник охраны задержался в дозоре. — И оперся спиной о стену, всем видом изображая расслабленность, — пока к Вам приставили.
“Он что действительно не понимает!” — мысли путались в голове. Или он действительно не знает или умело притворяется. К сожалению времени проверять у меня не было. Три минуты чтобы войти или выйти в дверь, затем она блокируется на пять часов.
Для всех я и напарница значились мусорщиками. Все думали что мы сортируем и утилизируем весь мусор в башне. Таких отсеков было по документам тринадцать. На самом деле двенадцать.