Но однажды, всё изменилось. Тёмно - серые тучки появились на горизонте ближе к вечеру. Мы в темпе перекусили, быстро убрали лишние паруса; ┐ оставили только грот* и трисель.* Одели непромоканцы и спас жилеты, задраили люка*, пристегнулись к леерам* и, разговаривая в пол - голоса, стали ждать незваных гостей. Вскоре подошёл и свежий ветер...
Дневник.
21 августа 17-- года.
В море мы уже две недели. Смоллетт с помощью нашего бывшего матроса Абрахама Грея, ученика морских курсов, а теперь нашего штурмана и помощника капитана, быстро набрал команду. Будем, надеется: среди этих двадцати, не отыщется ещё один, такой же, как Сильвер. Досконально проверять их биографии времени не было. О цели путешествия, кроме нас, никто не знает. Даже Грею, мы решили сказать, только тогда, когда будем недалеко от острова. 'Чёрная" птичка опередила нас на три дня, но это - не важно. В море всё бывает: и шторма, и штили. Да и профессиональная прокладка курса, и управление кораблём играют немаловажную роль. Капитан Смоллетт - настоящий морской волк, прошедший на флоте Его Величества, огонь, воду, и медные трубы! И мы, не сильно расстраиваясь, что шайка Сильвера опережает нас по времени, спокойно делали каждый своё дело. Джентльмены обсуждали корабельные и береговые дела, спорили о международной политике, читали книги, играли в карты. Грей штудировал штурманскую науку. Я крутился около него, пытаясь разобраться в том, что он изучал. Но, через пару дней меня отправили на камбуз, помогать коку: теперь это был пожилой китаец Чжэнь Чан. На корабле все его называли Жан. Он не обижался. Китаец смешно разговаривал, сильно картавя, постоянно улыбался, но выглядел, хоть и щуплым, но крепким мужчиной. Сколько ему было лет на самом деле, никто не знал.
Однажды, молодой и здоровый, но дурной, как, юферс*, матрос Дик Блейк, ради шутки, попытался дать китайцу оплеуху. В одно мгновенье улыбающийся повар перехватил его руку и завернул Дика в такой узел, правда, сразу отпустив, что команда потом долго потешалась над Блейком. К чести Дика, он не стал держать на китайца зла. Они пожали друг другу руки, и дальше всё пошло своим чередом. А я пристал к повару с просьбой: научить меня таким штучкам. Он долго отказывался, ссылаясь на то, что сильно занят. Но когда всю грязную работу на камбузе я взял на себя, он согласился. Так, что в промежутках между готовкой пищи, он показывает мне 'китайские приёмы', а я, выбрав укромное местечко на корме, их отрабатываю. Затем показываю китайцу. Он объясняет - что я делаю не так, и я снова тренируюсь. Тяжёлое это занятие, но я уверен, - когда - нибудь оно мне пригодится.
Глава 4.
Внезапно, словно выключили свет, стало темно. Дядя Миша (так на шхуне мы с Игорем называли нашего капитана) стоял у руля. Ходовые огни едва подсвечивали воду около бортов. С той стороны, где горел красный, она была неприятного, буро - зелёного цвета. Прожектор на грот мачте освещал море метров на двадцать впереди шхуны. Начал посвистывать ветер в стоячем такелаже.
- О! Свистодуйчик нарисовался, - легкомысленно брякнул я. Жора, сидевший напротив, укоризненно посмотрел на меня. 'Кажется не вовремя, и не совсем удачно я пошутил! - мелькнуло у меня в голове. Неожиданно дядя Миша резко крутанул штурвал, становясь в левентик* (носом к ветру).
- Убрать грот! - скомандовал он. На любом корабле все распоряжения капитана и вахтенного офицера выполняются беспрекословно, быстро и без комментариев. Часто от этого зависит жизнь всего экипажа и судна. Каждый знает своё место и свои действия при той или иной команде. Я бросился к грот - мачте*, Гоша начал отдавать грота - фал.* Вцепившись обеим руками в парус, помогая своим весом, я, как мог, пытался ускорить его движение вниз. Грот упал. Мы с Игорем быстро взяли его на рифы* (специальными верёвочками привязали к гику). Может не стоит здесь морской ликбез устраивать, а надо быть ближе к теме?
- Ни хрена, себе!..- вырвалось у меня, когда я посмотрел вперёд. Море перед нами быстро надувалось, превращаясь в гигантский водяной дирижабль! Прожектор высвечивал его жуткую, зеленовато - фиолетовую, в белых прожилках, структуру. Волна, похожая на большой малахитовый шар, как в кошмарном, неземном бильярде, неумолимо катилась на нас! Хорошо, что мы успели убрать большие паруса и встать к ней лицом к лицу. Иначе, она бы нас обязательно опрокинула. И вот, значит: наезжаем мы на этот 'воздушный шарик', а он всё растёт и растёт...
Всё же нам удалось забраться на эту 'морскую Джомолунгму', правда, гребень её мы все же срезали. Он пролетел от бака* до кормы, искупал нас с головы до ног и полностью залил кокпит.* Пока мы вытирали воду с лиц, а кое - кто и отплёвывался, не успев закрыть рот, наша шхуна уже летела с этой горы вниз. Через пару секунд она глубоко занырнула в следующую волну! Немного поскрипела, напряглась и, сбросив с себя тяжёлую воду, вынырнула. Видимо надёжно её строили, если она не развалилась при таком жестком испытании. Следующая волна была длинная. Её гребень мы также прихватили, но жить уже было можно. И началось: такое себе, катание на морских 'американских горках'. Ближе к двум ночи ветер стал крепчать, шхуну всё труднее и труднее было удерживать против волны. Пошёл дождь. Начались шквалистые порывы ветра. Понемногу укачалась половина нашего командного состава. От возраста, наверное, и сидячей работы. Мы шли по радиомаяку, с нетерпением ожидая рассвета. И вот тогда случилось - Это! Море до горизонта и небо от края до края озарила такая яростная, жгучей белизны вспышка, что все, включая капитана, непроизвольно, зажмурились. До нестерпимой боли в затылке, оглушительный грохот расколол, разорвал море и небо на две части; так же легко, как рвётся листок из школьной тетрадки. В Библии, что - то говорится о трубах, разрушивших неприступные стены Иерихона. Наверное, они звучали так же! Гигантская молния, ослепительным карающим мечом, ударила в волну прямо перед нами! Море исчезло! Наш корабль закачался на самом краю грязно - зелёной, бездонной пропасти. 'Ну, всё! Кердык!' - пронеслось у меня в голове. Вцепившись в леер* обеими руками, я зажмурил глаза. Последнее, что увидел, - наша шхуна скользнула в эту трещину, этот разрыв, безвольным осенним листочком...
Дневник.
30 августа 17.. года.
Я долго не делал записей. Просто ничего особенного не происходило. Но вчера - произошло! И такое!..
С утра погода начала портится. После завтрака капитан Смоллетт вышел на палубу, немного постоял, подозрительно поглядывая на небо, и вдруг приказал убрать все паруса, оставив лишь грот и кливера. Через час на горизонте появились серые тучи. Ветер налетал порывами, постепенно усиливаясь. Стало ясно - нас ожидает серьёзный шторм. Не буду всё подробно описывать. А во время шторма случилось вот что: внезапно, море озарила яркая вспышка. Мы все, включая капитана Смоллетта, прикрыли глаза рукой! Затем ударил такой ужасающей силы гром, что мне показалось - это взорвались наши бочки с порохом! Боковым зрением, я заметил, что гром и, последовавшая за ним гигантская молния, буквально вырезали в море огромную яму. Вода по её краям быстро вращалась, исчезая в чёрной глубине провала. "Испаньола" медленно кружась, начала приближаться к этому провалу, этому бездонному Ничто!"
'Морская леди'