Джуд плохо, она закрывает руками уши, накрывает голову и дрожит. Снова подкатывает к горлу комок, и снова она рвёт на пол, неподалёку от Уилла, в дюйме от его ослабевшей руки.
— Что случилось, Джуд? На вас напали?
Джуд слабо кивает.
— Кто? Нужно сообщить в полицию!
Джуд пытается ответить, но выходит несуразное, неразборчивое мычание. Донна подбегает к ней и крепко обнимает за плечи, опустившись на колени.
— Уилл, Донна, — выдавливает из себя Джуд, и заливается приступом кашля, — ему нужно в больницу. Чип. Повреждён чип.
— О Боги!
Джуд плохо соображает, что происходит дальше. Приходит в себя только оставшись дома одна, когда Донна и Шон увозят Уилла в больницу. Остаётся лишь надеяться, что повреждение чипа не серьезное. Два сумасшедших просто не смогут быть рядом, им нужен будет опекун. Или психушка.
Она не понимает, как течёт время, как день переходит в ночь. Она лежит на кровати, залезла под подушку головой, чтобы утихла адская боль, чтобы не слышать мира вокруг себя. Она как крот, что лезет в свою нору, и хочет остаться там навсегда, навечно. Она хочет ослепнуть, чтобы не видеть всей мерзости, которая происходит вокруг. Хочет стать глухой, чтобы ничего не слышать, и, в первую очередь, голос, этот проклятый голос проклятого Доктора. Может, это он мешает ей принять и полюбить Уилла? Возможно, это он, чёртов Доктор, рушит её жизнь, рвёт её на куски, насилует её память.
Она тяжело, истерично вздыхает, и снова начинает беззвучно реветь, вонзаясь в подушку пальцами.
Звук телефона. Нужно ответить. Возможно, это Шон или Донна. Они скажут, что с Уиллом всё хорошо (всё будет хорошо? Правда ведь? Правда?).
Она нажимает на красную кнопку. Чёрт. Перепутала. Опять в голове каша. Телефон почти сразу же пищит снова. Теперь она нажимает на зелёную. Хочет что-то сказать, отозваться, но молчит. Только шевелит губами, а слова изо рта не выходят. Обет молчания.
— Прости меня, Джуд. Я монстр.
Гарри. Лучше было не брать трубку, продолжать лежать головой под подушкой. Почему она себя не послушалась?
Она молчит и почти не дышит. Он говорит.
— Тебе лучше держаться от меня подальше. Лучше вычеркнуть меня из жизни, стереть из памяти. Мне нельзя приближаться к тебе, Джуд.
Как много слов! Что они значат? Она не понимает почти ничего, слышит только хриплый шёпот. Он, кажется, сильно пьян. Икает. Наверное, тоже плачет, как и она.
— Я не могу, Джуд. Не могу без тебя. Понятия не имею, что без тебя делать.
Он тяжело судорожно вздыхает. Слышно, что глотает ртом воздух.
Она молчит.
— Прости меня, Джуд. Ты столько раз меня прощала. Не уверен, что ещё раз сможешь. Но всё равно прошу прощения. Потому что я чудовище. Прости меня.
Нет, не прощай его, Доктор. Он опять тебя сломает.
Она кладёт телефон себе на колени. Он говорит что-то ещё, но она не слушает. Не слышит.
Она хочет отключиться, нажать на красную кнопку, тянется пальцем к ней. И не может. Подносит телефон к уху, прижимает крепко.
— Если ещё хоть раз, когда-нибудь, ты позволишь себе сделать нечто подобное — клянусь, Гарри, всем, что у меня есть, всем, что осталось, клянусь всем на свете, и этой чёртовой Вселенной, полной чёрных дыр — я убью тебя.
========== Глава 21. ==========
Свадебные клятвы. Почему этот набор слов так важен всем людям?
Джуд старается говорить сдержанно, чтобы чётче звучало. Улыбается вполне искренне, но не от того, что очень счастлива. Она чувствует покой, а улыбка Уилла, такого большого, но ранимого, плюшевого медвежонка, действует на неё умиротворяюще.
Джуд обещает быть верной и преданной женой, заботиться о Уилле в невзгодах, поддерживать в радостях, делить с ним каждое мгновение жизни, слушать и слышать его, и любить, потому что он замечательный, добрый, мягкий и очень заботливый человек. Когда вчера она эту клятву писала (какая она всё-таки неорганизованная, вечно откладывает всё на последний момент!), то очень хотела, чтобы вышло как можно правдивее. И решила: в этой клятве она, перво-наперво, поблагодарит Уилла за эти месяцы, которые он провёл, заботясь о ней. Потому что, даже поврежденная амнезией, она была уверена: никто никогда не делал этого лучше.
Уилл держит её за руки, нежно гладит вспотевшие от волнения ладони, и улыбается — искренне, счастливо, будто ребёнок. Он открыт ей, чувствам, которые (она не перестаёт надеяться) однажды возникнут в её сердце, и всему новому, прекрасному, что (она надеется тоже) принесет им их семейная жизнь. Уилл улыбается — и внутри, на душе, в сердце, сразу же становится тепло.
Она сейчас как маленький ребёнок, о котором нужно заботиться. И он с этим отлично справляется.
Гарри, конечно же, тоже здесь. Стоит по правую сторону от них, свидетель. Подаёт кольца. Джуд чувствует, как он напрягся, когда подавал кольцо для неё. Он отрешен и так сосредоточен, будто собирается подорвать землю, вынашивает агрессивные планы. Джуд не может его за это упрекнуть. Она пытается убедить себя, что так правильно, что она с Уиллом. Что она сделала правильный выбор. Но знает, что это — всего лишь ложь.
«Кощ, прости меня. Я опять всё испортил».
Кольцо уже на её пальце. Уилл, кажется, абсолютно счастлив. Сегодня утром он сказал, что будет с удовольствием пересматривать эти чудесные воспоминания о дне, в котором они стали двумя половинками одного целого. Он может быть таким романтичным, что это вгоняет Джуд в ступор.
Кольцо обычное, круглое, тонкое, неплохо смотрится на её хрупком пальце. Она бы, может, и хотела чего-то другого, но у неё не было времени и сил подумать над этим. Платье, которое она надела, самое обычное, кремового цвета, вовсе не свадебное. Просто красивое платье на вечер. И цветок белой розы в волосах вместо фаты.
Уилл тоже в светлых бриджах и летней рубашке навыпуск. Они немного хиппи в этом образе, а, впрочем, такими они и есть. Семья хиппи.
Это звучит в её голове как-то странно. Джуд делает над собой усилие, чтобы не задрожать. Они теперь семья. Это случилось. Это больше не игры её разума и не проделки обезумевшей памяти. Это правда.
«Объявляю вас мужем и женой».
Ну вот. Случилось. Но как такое возможно? Она не может быть чьей-то женой. Не Уилла точно.
Но Уилл так счастлив, и на ресницах его, кажется, даже выступили слёзы. Он тянется за поцелуем, нежно касается её губ своими, вовлекает в поцелуй. Он нежный, аккуратный, не спешит. Касается её мягко и нежно проводит пальцами по волосам. А потом, совсем аккуратно, быстро целует в шею.
Джуд не может не улыбнуться. Чувства придут. Она вспомнит о них. Возродит из пепла, если будет нужно. Уилл заслуживает того, чтобы его любили. Он сам и есть любовь и забота в лучшем их проявлении.
Она обнимает его. Потому что хочет поздравить. Пообещать, что всё будет хорошо, и что, пусть она почти ничего не вспомнила из их истории, она рада, что полюбила его однажды. И что он выбрал именно её.
А ещё она обнимает его, чтобы посмотреть на Гарри, и чтобы взгляд этот был менее заметен для сторонних глаз. И, как только это стало возможно, Джуд аккуратно переводит на него взгляд. Гарри стоит, держа руки за спиной, прямой, натянутый, словно струна, напряженный. У него словно бы армейская выправка. Джуд начинает казаться, будто он тигр, затаившийся перед прыжком. Что, если сейчас, он прыгнет и вцепится ей в глотку?
Бред. Паранойя. Игры воспалённого сознания.
Джуд закрывает глаза, чтобы больше не видеть его лица, трясет головой, стараясь отогнать дурные мысли, и закрывает глаза. Уилл хорошо пахнет — чаем и кедром. У него интересный запах духов. Он напоминает дом.