Священник кивнул, указав мне на явно блатную компанию не очень трезвых парней, небрежно расположившихся неровным кругом прямо посередине храма и вальяжно в голос разговаривавших между собой.
– Осмелюсь предположить, – вновь заговорил батюшка, – что ваши друзья не вполне осознают, где находятся. Особенно один, вон тот, в расстёгнутом пальто… Согласитесь, дорогой, что с калашом за пазухой, в храме… как-то… Простите, но всё время, пока вас исповедовал, я вынужден был пристально наблюдать за ним, как бы он чего здесь не сотворил. Так что вы, может быть, подойдёте, объясните ему, да и всем им, где же они всё-таки находятся.
Пребывая под впечатлением от встречи с седовласым старцем, я недоумевал, о чём столь странные речи и почему молодой батюшка говорит это именно мне да к тому же, несомненно, ещё и видит меня. Осмотревшись, увидел себя в прежнем облике, в котором совсем недавно меня никто из присутствовавших там, а также, заходивших и выходивших, не видел, так как доселе я и был ни для кого из людей невидим. Но, вместе с тем, понимая теперь, что снова стал видимым, я чувствовал, что видят меня в каком-то ином облике. И, усмотрев в этом некую закономерность, – тем более что давно уже привык ничему не удивляться – я развернулся и уверенно подошёл к нагловато ведущим себя парням.
– О, Стёпа! Ты? – обратился ко мне один из компании. – Ты, это, давно откинулся?
– Стёпа?! – удивленно вытаращился на меня другой. – А я слыхал, что ты – того… Ну… Да мало ли что напи… ой, прости, Господи! – парень неправильно перекрестился, чуть не выронив из-за пазухи автомат. – Ну, в общем, здорОво, братан…
– Видите икону? – перебил я и указал на иконостас. – Место, где вы стоите, освящено в честь этой иконы… Так что…
Ребята вдруг наперебой принялись оправдываться:
– А чё, Стёп?..
– Чё, правда, что ли?..
– А чё за икона?..
– Да мы ничё…
– Ты чё, Стёп, в святоши заделался?..
– А ты чё, с дуба рухнул, с кем говоришь, а?! – к репликам прибавились подзатыльники.
– Да мы щас, только, это, помолимся…
– Вот!..
– Да!..
– Да, помолиться, это, зашли…
– Не, Стёпа, правда… Отвечаю!..
– Понял!..
– Понял… Не, сразу бы сказал… Всё, братаны, сваливаем.
Один, что с калашом, кинулся было на колени:
– Я благословение попросить… На дело… Вы чё, мужики?!
Остальные схватили его за шкирку. Один отнял у него оружие. И, волоча приятеля за собой, кореша ретировались и тотчас покинули церковь.
Я вышел на крыльцо. На крыльце повстречался с парой, мужчина и женщина поднимались по ступенькам.
– Добрый день, Степан, – поздоровалась женщина.
Это оказалась дама из гаража. Мимо прошёл мой шеф. Мельком взглянув на меня, приветственно кивнул головой, и мы наскоро обменялись рукопожатиями. Я сразу же признал тот самый костюм и то самое пальто, надетое на нём нараспашку, в которых я путешествовал до Питера.
– Добрый, – ответил я задержавшейся на мгновение женщине.
Ещё раз осмотрев себя, вспомнил и тот облик, в каком некогда появился у полуразрушенной церкви. Как же выглядел Степан, за которого меня только что приняли, мне оставалось лишь предполагать. Вдалеке заметил старого знакомца – старосту Сергея Сергеевича.
– Стёпа, привет! – помахал он мне издалека и деловито проследовал в помещение, в котором я узнал кочегарку.
Вернувшись в церковь, я подошёл к молодому батюшке. Стоявшая у аналоя дама, вежливо уступив место, отошла чуть в сторону.
– Отец Василий? – нелепо спросил я.
– Стефан? Что-то забыли? – удивлённо выпучил глаза священник.
– Нет-нет, простите, – посторонился я, в свою очередь пропустив потеснённую женщину.
Снова вышел на улицу и огляделся. Ограда вокруг храма была уже восстановлена. Наверху, вместо ветхой крыши и старого креста, возвышалась добротная колокольня с небольшим серебристым куполом, увенчанным новым крестом. И церковная территория выглядела облагороженной, не в пример тому, что я запомнил с прошлого раза. На месте временно располагавшихся на дворе колоколов стояли аккуратные лавочки. Выйдя за ограду, тотчас увидел знакомый коттедж и рядом – ту самую машину. Тут же и припомнил, как когда-то на этом авто приезжал на службу шеф.