Выбрать главу

— Не объясняй, я всё понял! — не дал договорить ювелиру Максим.

— Тогда давай выпьем за нашу встречу и побалакаем.

— Не откажусь! — бросил Максим.

Вскочив на ноги, мужчина подошёл к шкафчику и достал оттуда бутылку водки «Распутин» и бутылку красного вина с какими-то китайскими иероглифами на этикетке.

Извини, только такое, — показал Максу бутылки ювелир, — другого пойла здесь не достать.

— Не заморачивайся, земляк! — бросил Максим, — на худой конец покатит и такое!

Через три часа Герман Янович (так звали ювелира) ссудил своим гостям денег. Довезя Макса и Хелену до магазина, где они купили себе одежду, а потом подвёз до аэропорта.

Попрощавшись с земляками, он укатил обратно, сунув на прощание Максу бутылку «Распутина».

— Зачем это? — уставился на Германа Максим.

— Выпьешь за меня на родине, Максим! — бросил ювелир и, взмахнув на прощание в воздухе рукой, укатил, тарахтя своим стареньким Джипом.

Глава 4

Задолго до описываемых событий.

Услышав про книгу, невысокий мужичок даже подпрыгнул на своём месте от удивления.

— А ты меня не обманываешь? — уставился он на монаха.

— Зачем мне это делать, уважаемый, — ответил соседу «Косой». — Ты мне ничего плохого не сделал, даже сидишь вот тут со мной и мирно ведёшь беседу. Другие вон уткнулись носами в свои кружки и не подходят. Они не то, чтобы поговорить с человеком, даже не смотрят в мою сторону, словно я какой-то преступник или прокажённый. А ты вон ведёшь со мной задушевную беседу и даже не морщишься, что пред тобой сидит монах-отшельник.

— Что ты намерен делать с этой книгой, — наклонившись к столу, поинтересовался мужичок, так чтобы его мог только слышать монах.

— Я ещё не решил, — так же тихо ответил «Косой» и схватил свою кружку, которая к этому времени уже опустела.

Увидев это, мужичок взмахнул рукой и подозвал трактирщика.

— Налей нам ещё по одной, хозяин, я за всё плачу.

После двух часов проведённых в трактире и шестой кружки пива, «Косой» порядочно захмелел и уже пристраивался головой на стол.

— Послушай приятель! — толкнул рукой монаха в плечо незнакомец (он до сих пор ещё не назвал своего имени), — может, пойдём ко мне, я тут недалеко живу.

— А выпивка у тебя найдётся? — поднял голову монах и уставился на соседа.

— Найдётся! — бросил мужичок и стал поднимать отяжелевшего приятеля.

Кое-как подняв монаха, ведь по комплекции тот был здоровей мужичка и на целую голову выше и, придерживая за руку, незнакомец вывел его на улицу.

То, что происходило дальше, «Косой» не помнил. Как только они вышли на улицу, всю память у него отшибло напрочь. Он очнулся только на следующий день в каком-то заброшенном здании. Котомка с книгой и вещами, которых у него было не много, куда-то исчезла.

Кое-как поднявшись, словно он пил целый день и ночь, не выходя из-за стола, монах стал осматривать помещение, где очнулся.

Перерыв весь мусор, что там был навален, он так и не обнаружил своих вещей.

«Где это я и что со мной случилось?» — держась руками за раскалывающуюся, от выпитого пива, голову, стал размышлять и вспоминать монах.

Но так ничего и не вспомнил, весь вчерашний день полностью вылетел у него из головы. Нет, он помнил чётко, что утром пришёл в трактир, что находится на улице Ремесленников и заказал себе кружку пива. А вот, что произошло дальше — пустота.

«Надо вернуться в трактир, где я вчера был, и спросить у хозяина, может он что-нибудь видел? — сам себе задал вопрос «Косой», отряхивая от пыли и мусора свою одежду. — Может, я и котомку там свою найду?»

Блуждая по закоулкам, монах, примерно через час, подошёл к трактиру, где был вчера и как помятый медведь ввалился внутрь.

— Ты куда прёшь? — остановил его хозяин заведения, как только тот переступил порог.

— Послушай, уважаемый? — еле-еле выдавил из себя «Косой», — я вчера был здесь и кое-что тут оставил?

— Ничего ты тут монах не оставлял, — пробурчал трактирщик, отворачиваясь от дурно пахнущего посетителя.

— Тогда скажи мне, мил человек, как я отсюда ушёл?

— Ты не ушёл, монах, потому что уже плохо стоял на ногах, тебя увёл, какой-то невысокий и очень худой мужик, с которым вы просидели у меня несколько часов.

— А моя котомка? — поинтересовался, прикрывая рот рукой, чтобы не так сильно от него воняло перегаром, монах.

— Этого я не видел. Но, если бы она осталась здесь, то я бы её тебе отдал, чужого добра мне не нужно.