— Только для того, чтобы убедиться, что вы не утыкаете меня стрелами, словно варола на празднике Утренней Звёзды, — объяснил я.
— Кого? — недоумевая, переспросил второй рейнджер. Это была женщина.
— Неважно, — отмахнулся я. — Дайте мне гарантию, что не навредите ни мне, ни моему ворону и проводите до замка, и тогда я сохраню вам всем жизнь.
Мой заложник засмеялся.
— Ты сейчас не в том положении, чтобы даровать нам жизнь...
— Ошибаешься, — прервал я его. — Знаешь, чему учат нас в наших замках? Мы, Тлеющие Рыцари, рождаемся с Пламенем в жилах. Способностей одного такого равны целым армиям ваших солдат...
— Боже, — перебил он меня, — перережь ты мне уже глотку, чтобы избавить от этого потока нахваливаний. Ты не первый Тлеющий, которого мы приводим к королю. И знаешь, что происходило со всеми ними после того, как наш король выдвигал требования?
— Что?
— Все они уходили. Уходили и не возвращались. Поэтому нам проще уже сейчас застрелить тебя.
Я промолчал. Если сказанное им было правдой... Нет, этого не может быть.
— Я тебе не верю. Тлеющие Рыцари всегда добиваются поставленной цели.
— Ну, конечно. А ещё у вас, говорят, кровь зелёная и вы женщин своих не в постель тащите, а в поле, и там своих деточек прямо из земли вырезаете, — засмеялся заложник.
— Что за бред? — спросил я. — У нас чёрная кровь, а не зелёная.
Девушка и мужчина засмеялись вслух, а третий стоял, не двигаясь, словно ничего и не слышал.
— Аделаина, опусти лук, — прекратив смеяться, сказал заложник. — Он в любом случае покойник, поэтому нет смысла ломать стрелы.
Аделаина повесила лук за спину и сделала жест третьему. Тот опустил лук, но стрелы с тетивы не убрал.
— Адам, я удивляюсь твоей наглости даже перед смертью выдавать такие штуки, — весело сказала женщина.
Адам отпустил лук, и тот упал на землю.
— Кто-то ведь должен быть таким, верно? — ответил он ей и обратился ко мне: — вот, мы выполнили твои требования. Отпусти меня.
Я убрал кинжал. Рейнджер поднял с земли своё оружие.
— Седлай своего коня, — бросил он мне через плечо. — Мы отправляемся прямо сейчас.
«Какого коня?» — хотел я спросить, но не успел и набрать воздуха в грудь, как моей руки кто-то легонько коснулся. Повернув голову, я вскинул брови от удивления: Клеравервен обернулся конём с седельными сумками и ждал, пока я сяду на него, чтобы мы отправились в путь.
Я не услышал, как подошла Аделаина.
— Если ты не против, я бы хотела вернуть себе свою стрелу, — сказала она.
Я посмотрел сначала на неё, потом на торчащую из плеча стрелу. Она пронзила плечо сзади и вышла с другой стороны.
— Конечно, — ответил я и повернулся к Аделаине спиной. Она выдернула стрелу.
Положив её в колчан и удостоверившись в том, что в нашу сторону никто не смотрит, рейнджер прошептал:
— Она ждёт тебя.
— Кто? — спросил я, но было уже поздно: Аделаина, легко вскочив в седло приведённого откуда-то жеребца, уже повернула его и поскакала вглубь леса.
— Долго тебя ещё ждать? — раздражённо крикнул Адам, поворачивая гнедого коня в ту же сторону, куда только что ускакала женщина.
— Нет, — тихо ответил я, седлая Клеравервена и отправляясь вслед за скакунами.
Свиток 19
Дорога, по которой мы скакали, была едва видна, и потому я следовал за одним из рейнджеров. «Поразительно, — подумал я, — их костюмы полностью скрывают любые признаки пола». И в самом деле, узнать собеседника можно было только по голосу да по цвету глаз. Мы ехали через густой лес, где редкий луч солнца падал на землю. Всадники то пропадали прямо передо мной, то появлялись, словно из неоткуда. Единственным знаком того, что они были здесь, являлись их кони — вытренированные, готовые к любой непогоде, животные.
Засмотревшись на всадника впереди, я не заметил, как со спины подъехал один из них. Это был Адам.
— В чём дело? — спросил он.
— Ваши плащи... — неуверенно начал я. — Они, словно по волшебству, маскируют вас, делая невидимыми на зелёном фоне...
— Аделаина, ты слышала это? — захохотал рейнджер. — «По волшебству».
— Адам, — сердито сказала она.
— Что? — усмехнулся тот.
— Прекрати.
Адам лишь что-то пробурчал в ответ и обогнал скачущих впереди рейнджеров.
— Дурак, — сказала Аделаина, поравнявшись со мной.
— Может быть. Я чувствую в нём глубокую печаль.
Всадник сделал небольшую паузу.
— Да, так и есть. Когда его взяли в ученики, он был воришкой. Совсем маленький, Адам был единственным кормильцем больной матери и маленькой сестры...