Голод прокашлялся, сдерживая смех: – Тень, Луна светила слабо, но ей хватило сил создать отблеск на оптике. Ты попытался уйти, убил ещё пару людей, забыл посмотреть по сторонам, перебегая дорогу, и тебя сбил не кто иной, как твоя цель. Я вылез из машины, схватил за грудки, у тебя тогда были длинные волосы до плеч, ты вырвался из моего захвата, я сорвал твой капюшон и, хватая за волосы, дёрнул.
Тень покраснел: – Да, это было ужасно. Кричал, чтобы ты меня не убивал, молил о милосердии, и ты решил оставить мне жизнь. Благодарен! И да, после того сбрил волосы. В плаще больше не бегаю, как-то в нём неудобно. Это всё выглядит круто в фильмах, в жизни – не так. Вот думаю, да, Мария натворила дел. Но, может, не стоит её убивать? Ведь в твоей тёмной душе чистое сердце, просто оно не всегда достукивается до тебя. Надеюсь, ты всё же поразмыслишь над этим, ведь всё может быть по-другому.
Голод почесал затылок, да, офицер прав, как никогда, так тяжело это признать, взять и отпустить. Свербит обида, гнев внутри может дотянуться быстрее, чем трезвое мышление, ему пришлось тяжко в жизни. «Мне не приходилось думать, размышлять и решать, я всегда слушал свои эмоции, теперь они берут надо мной власть. Где же тот холодный контроль? Не знаю, ведь всё не так уж и плохо.
В пятнадцать лет оказался на улице, воровал, бил, родители – алкаши да наркоманы, выбитый зуб, издевательство, первая драка, отбитые почки. В той жизни нужно было работать, спиваться, наркоманить, воровать. Рынок, магазин. Ужасный поступок – первое убийство. Убежал из страны, бродил по миру, паспорт менял, как дважды два, имени у меня нет. Дорога привела к воронам, извилины работали уже совсем не так, как нужно нормальному, порядочному человеку.
Чёрная книга воронов раскрылась перед мной, я – второй лидер. И что напишут обо мне? Псих, вот и всё. Война, которая приведёт к краху, или наоборот. Во что превращусь? Если я так продолжу жить, разве кто-то сможет написать обо мне? Нет, когда умру, все плюнут на меня, я бы и сам это сделал. Разве это не значит, что нужно измениться. Не знаю, всё это давит на мозг, не могу быть другим, из меня сделали что-то, только не успели долепить. Или мне нужно закончить это самому? Сколько вопросов, и нет ни одного ответа. Жанро Фон Вальян, мне кажется, тоже натворил перед смертью много ошибок. Может, я и есть то орудие, которое отомстит за него и изменит этот синдикат?
Тень долго смотрел на погружённого в самого себя Голода, мало кто знает его настоящую историю. В чёрной книге есть описание его жизни, но читать не разрешается, ведь лидер ещё не умер. Зачитают после.
Вслух сказал, встрепенувшись от своего резкого голоса: – Тень, хочу, но не могу, она моя, у неё мой ребёнок, на этом точка, больше не говори об этом.
Уже темнело, кто-то слушал радио, бойцы, как по расписанию, понеслись в баню мыть свои пропотевшие тела, принять водочки. «Они думают, мне это неизвестно, – Василий был бойцом, его действия – открытыми. – Считать себя умнее начальства – это что-то, обхитрить не получилось. Зачем ещё нужны информаторы? Они не только бьют».
Добравшись до кровати, он прилёг и смотрел в потолок, его жизнь – это война, жалкая, ничтожная, нету в ней величия. «Даже не слышат о том, что мир погружен в войну, люди, как стадо, идут на работу и не понимают, что мир меняется. Может, кто-то решил, что это лишняя информация, нас считают злодеями, бандитами, которые крадут детей. Кхм, мы не убивали простых людей, убивали злодеев, воевали. Вот она, доброта правительства, ни слова хорошего, мы – грязь, слишком это грязные деньги. Может, «Верламс» не такие плохие, нет, это моё дело, заберу – стану лучше, да точно, мы всех их зарежем.
Мир крутится вокруг таких группировок, нас можно назвать кузнецами, которые куют этот мир, нас не слышно, мы невидимы, прямо как боги, несём надежду. Для вас мы преступники. Смотрите телевизор, там в новостях будут говорить то, что вы хотите услышать. Глупые войны, для вас они ничего не значат, для нас они тоже бесполезны. Вам выдали бумажку, которая дороже, чем наши жизни. Пешки, которые ходят, не видя своего истинного короля».