– Что бы они там ни говорили про хорошего начальника, претензии всегда будут. (Это не в вашу сторону, Алексей Михалыч, – личные наблюдения.) С женщинами крутил жёстко, а они этого не любят, да и какому парню понравится, если к его девушке кто-то начнёт приставать.
Меринов согласился, но на всякий случай задал лейтенанту контрольные вопросы:
– Твой вывод. Если убили, то кто, вероятнее всего?
Волчек пожал плечами:
– Любой мог, наверное. Все знали, что Легов в рабочее время вино точит.
– И как же отравил, по-твоему?
– Убийца постучался к Легову, тот его впустил. Решили выпить, а тот начальнику отраву в Кьянти бросил.
– А версия с ключом? Как он вышел из запертой комнаты? Замок-то сам не защёлкивается.
– Допустим, знал какой-то секрет. Или существует второй ключ. А вы как думаете?
Меринов внимательно посмотрел на симпатичных женщин на фото, рекламирующих ограды, и сказал:
– У меня пока нет вариантов, но мне нравятся твои предположения. Завтра мы вызовем этих субчиков ко мне в кабинет и что-нибудь да раскопаем. Перед этим съездим на квартиру Легова и проверим «компьютерное наследство»: надо покопаться в его почте. Ежели Спасский подтвердит самоубийство, сделаем отчёт и скажем подполковнику, что тревога была учебная.
Наутро следующего дня Мегрэ почувствовал беспокойство. Казалось бы, расследование начато правильно, но даже поздний визит на квартиру покойного никаких зацепок не принёс. Правда, нашлись лекарства, названий которых Мегрэ не знал; все они, в таблетках и в ампулах, оптом достались Сане Спасскому, который ещё колдовал над трупом. Неприятный, но необходимый обыск личных вещей персонала «Оград» и офисных помещений тоже прошёл впустую. Однако, зная свои ощущения, Алексей принялся прокручивать в голове подробности. Это было сложно, потому что существовало несколько белых пятен в воссоздании полной картины.
Вот Легов открыл бутылку и налил вино в бокал с изображением шахматного чёрного короля. В баре остались четыре бокала с изображениями слона, коня, ладьи и пешки. Ферзя или чёрной королевы не хватало, а такой заметный предмет в карман не спрячешь. Однако вполне возможно, что королеву доблестный выпивоха уже кокнул, и этот момент нужно подтвердить.
Проверить свои догадки можно было только после двенадцати: в это время приходил первый свидетель, и Мегрэ направился к Спасскому. Он молил бога криминалистов, чтобы Легов тихо самоубился. Саня, как мы знаем, умел добавить перца в соль:
– Покойника твоего сначала усыпили, добавив в Кьянти снотворное. Когда он заснул, ввели летальную дозу эвтаназина, вызвавшего остановку сердца. Эвтаназин – препарат для усыпления животных, он находился в шприце. В общем, этой дряни в сочетании с алкоголем для нашего клиента вполне хватило. Если тебе интересно, усыпили его раствором клонидина, известным в народе, как клофелин; в аптеках продаётся, как средство для снижения кровяного давления. Про советских клофелинщиц ты и сам знаешь: проститутка цепляет клиента, сыплет ему средство в алкоголь и любитель сладкого теряет сознание; если есть проблемы с давлением – то и помирает. В одной из бутылок и в бокале клонидин присутствует. Но главная новость в том, что он был болен СПИДом.
Меринов даже отшатнулся, хотя труп лежал далеко, а Саня, несомненно, работал с ним в перчатках.
– Вот спасибо, так спасибо.
– Не за что. Не расходимся! – балагурил Спасский. – Непочатая бутылка в баре с вином – «Поджи дель Соль» классико. Бутылка с содержанием клонидина – «Сан Феличе» классико ризерва, дорогая. На «Поджи» отпечатки смазаны, зато на «Сан Феличе» отпечатки только Легова.
– Можно ли классифицировать как суицид?
Спасский вздохнул:
– Нет. Допустим, он выпил вино со снотворным, чтобы скрасить свои последние минуты. Но снотворное не уменьшит боль – это не наркоз: эвтаназин колют уже уснувшим животным, а себе его без воплей не введёшь. Требуха, которую ты принёс мне из квартиры, большей частью – болеутоляющие и вакцина от СПИДа, помогающая на ранней стадии.