Наш приходящий кот Мотек нанес (не снес, а нанес) сегодня нам на порог горку яиц. Мы с Линой увидели в окно, как он аккуратно тащит что-то в зубах и складывает, не поверили, вышли, а на пороге — много. Проследить, где взял, невозможно, поднырнул под соседний забор и смылся…
И что с этим делать? Хоть бы не побили его там, где он подворовывает, кормилец наш, красавец наш зеленоглазый…
Маме все время звонит ее подруга Д. из Милана и насильно заставляет ходить в храм. Она сама яростная христианка, клятая просто, всех бы построила и повела стройными рядами молиться, причащаться и исповедоваться. И так назойливо это делает… Правда, мне не звонит и не уговаривает, однажды только заикнулась, но я нашла слова.
При этом все время СУЛИТ блага, если человек будет молиться, СУЛИТ всякие подарки от судьбы…
Кто это казал: если бы я был верующим, я стал бы монахом. Кто сказал? Не Экзюпери?
Вот думаю, зачем люди в храм бегают?
Просить!
А служить Ему как? Вот уйти в монашество… И все равно, не знаю, нужно ли Ему такое служение?
Не мудрее ли, как Альберт Швейцер?
Словом, вера — это очень личное, личный секрет каждого… Так сегодня утром я успокоила маму, потому что Д. звонит и говорит часами, а мама боится ее перебить. Гнева Божьего боится, наверное… Д. же так хвалится отмоленным и вымоленным, что даже ангелам должно быть за нее стыдно…
Моя первая осознанная картина — «Герника» Пикассо. Боялась на нее смотреть. И потом — Куинджи «Ночь на Днепре». Просто обожнювала…
А потом уже, когда болела, рассматривала открытки — мама в детстве и юности собирала Третьяковку, Эрмитаж, Дрезденскую галерею и Лувр прямо по залам.
У нас дома было около десяти обувных коробок с такими открытками. Какое было время: обложишься коробками с открытками, книгами… Лежи, болей. Даже не помню, чтобы я днем, пусть с высокой температурой, спала. Нет, жаль было такого времени — одна, байковая пижама, горло замотано платком из козьего пуха, тепло, тихо, только часы тикают. Мамины часы со слоном. Ночью в темноте он светился, этот слоник.
Кроме обычной школы, мама работала еще и в вечерней. Иногда она брала меня с собой, и я тихо сидела на задней парте и рисовала или читала. Молчала, даже когда хотелось выйти, боялась маминого гнева.
А вообще, меня часто оставляли дома одну. Верней, с няней Полиной, но Полина всегда куда-то бегала, не всегда отпрашиваясь у родителей.
Однажды (видимо, я опять была больна) зимой мама, уходя, поставила передо мной маленький стакан с молоком, а на блюдечко положила таблетку. А на столе стояла, по-моему, радиола, а на ней — часы с тем самым зеленым слоником, который светился в темноте… Вот на эту радиолу рядом с часами и было поставлено молоко и блюдце с таблеткой. Мне было, наверное, лет пять-шесть. Мама сказала, когда эта стрелка будет тут, а эта тут, надо выпить таблетку и запить молоком. Обычно лет до шести, пока не научилась читать, оставаясь дома одна, я тихо плакала — боялась, у меня было очень хорошее воображение. Особенно когда отключали свет. А тут мне дали задание. И я уселась за стол, положила подбородок на сложенные ладони, как собака, и стала следить за стрелками. А они совсем не двигались. Я не знаю, сколько я так просидела, следя за часами, но все время думала, что вот-вот выпью эту проклятую таблетку — и тогда уже начну плакать, а сейчас мне некогда. Мне обязательно надо выпить таблетку, когда эта стрелка так, а эта — так. И никак иначе. Мама мне велела, и я обязательно должна, а иначе… Ну, я не представляла дальше, что иначе. Наконец, через сто с лишним лет, когда одна стрелка стала так, а вторая — так, я быстро положила таблетку в рот и запила молоком, а молоко остыло, и я нахлебалась гадкой пенки — было очень противно, но мне даже не пришло в голову, что это можно выплюнуть! Потом я огляделась, и тут постучали — это пришла няня Полина, но я-то не знала, я сначала посидела тихо, а потом отвалила нижнюю губу и стала плакать, как обычно… Но это напряженное ожидание, что я могу не заметить, как одна стрелка станет так, а другая — так, что могу не успеть, и будет иначе, оно до сих пор свежо, и этот дискомфорт ожидания я и сейчас ощущаю таким холодком в животе…
Чудеса близко. Иногда слышен звон, приближение чего-то, видна какая-то вибрация в воздухе… Со мной они происходят, и тогда я думаю, что кто-то их для меня устраивает… Кто-то.
ИЗ ПАПКИ «РАССКАЗЫ И РАССКАЗИКИ»
У РОЯЛЯ
— Строч-чит пулемет-чик
За синий платочек…