Путники подошли к дому Бойши, Ромар кивнул, и Таши решительно постучал по опорному бревну. Откинулся полог, на пороге появился заспанный Туна – брат вождя. Был Туна огромен, силён, непроходимо глуп и на редкость благодушен. Старшего брата он боготворил и готов был на что угодно по единому его знаку. Впрочем, Бойша умел не пользоваться силой брата в открытую, за что его особо уважали сородичи.
– Вождя позови, – коротко сказал Ромар.
– Так его нету. На низ пошёл, выкухоль смотреть. Люди с запада обещали за выкухоль киноварь дать. Он и пошёл. А я остался, мне мелкие звери не интересно. Вот ночью я поле караулил, так на ячмень кони приблудились – целый табун. Я одному спину сломал – это было весело. Женщины сейчас мясо разделывают. Вечером приходите, пировать станем.
– Спасибо за приглашение, – остановил богатыря Ромар, – но сейчас, всё-таки, надо найти Бойшу. Чужие объявились.
– Понял, – сонливость разом слетела с лица Туны. Он скрылся в доме и почти сразу появился оттуда с луком и боевым топором. – Кто хоть объявился? Согнутые?
– Нет, – Ромар покачал головой. – Новые какие-то. Прежде таких не бывало.
– Эх... – посочувствовал Туна, поправил за спиной пустую котомку и быстро направился к воротам. – Часа через два ждите! – крикнул он. – Я быстро!
К тому времени, как запыхавшийся Бойша прибежал в селение, тело карлика было уже принесено и уложено на камнях близ столпа рода, а на площади собрались главы семей, оказавшиеся в этот момент поблизости. Кроме того, Ромар послал полтора десятка молодых парней с луками, прочесать прибрежные камыши на изрядное расстояние в обе стороны от посёлка. Это не было самоуправством, Ромар, как старейший мужчина рода, мог распоряжаться в отсутствие вождя. Да и новость, им принесённая, была слишком нехороша.
Охотники один за другим подходили к распластанному телу, отгибая веко, глядели в слепо белеющий глаз с узкой щелью зрачка; качали головами, взвешивали на руке пику, удивляясь лёгкой упругости птичьей кости. До сих пор никто из людей не видывал ни такого существа, ни подобного оружия. Робкое предположение, что карлик – всего лишь случайный урод, и такого народа нет вообще – тут же было отвергнуто. Ведь тогда он был бы вооружён чем-то знакомым.
Стакн – лучший умелец рода, особенно долго разглядывал костяной дротик, затем произнёс:
– Плохо заточено. Это не настоящие люди, они бы сделали как надо,
– Стакн замолчал и добавил мечтательно: – На стрелы бы такую кость пустить, она щепиться должна ровно, цены бы таким стрелам не было...
Договорить ему не удалось, на площади появился Бойша.
Не был Бойша ни самым грозным воином, ни самым исхитрившимся охотником, ни лучшим из волшебников, ни даже, мудрейшим из мужей совета. Всякое дело удавалось ему хорошо, но в каждом деле находился мастер, превосходивший умением Бойшу. Но зато Бойша умел выслушать каждого, а потом, когда решение принято, мог заставить других слушаться. Это и делало его вождём и главой рода.
Коротким жестом Бойша остановил бесцельные разговоры и приказал рассказывать сначала Унике, потом Таши. Ромар во время рассказа хранил молчание, понимая, что его слово значит слишком много и может исказить мнение младших.
– Так было? – спросил наконец вождь.
– Так.
– Что скажете, воины? – Бойша обвёл взглядом собравшихся. – Что делать станем?
Некоторое время старейшины степенно молчали, потом Туран, пожилой охотник из низового селения, произнёс:
– Нечего тут делать. За рекой много всякой пакости бродит, что ж, из-за каждого караул кричать? Подстрелили ползуна – и ладно. Опять поползут – снова подстрелим. А в открытую они не сунутся, куда им, худосочным, против нас. Рыбаков, конечно, оповестим, охотников, само собой, а больше ничего не нужно. Это ещё не беда, это полбеды.
– Настоящим человеком он быть не может? – скорее для порядка спросил Бойша. – Оружие у него незнакомое, у чужих такого нет.
– Заточено плохо, – как бы сам себе возразил Стакн.
– Куда ему в человеки... – прогудел кто-то.
– Хочу сказать я, – раздельно произнёс Ромар.
Ромар издавна был известен слишком большой терпимостью, всякое существо он склонен был считать человеком. В песнях, которые вечерами пели познавший душу камня Стакн и другие мужчины, стариково имя часто встречалось рядом с именем Пакса – дальнего предка, который сдружил род зубра с чернокожими. Тогда точно так же воины собрались на совет, и все видели в пришельцах чужаков, лишь Пакс и молодой в ту пору Ромар считали иначе. Они оказались правы, и в результате у рода стало одним врагом меньше. Теперь все ждали слова безрукого, одни заранее доверяя старцу, другие столь же предвзято считая, что Ромар в любом случае примет сторону пришельцев и назовёт их своими.
– Это чужой, – твёрдо сказал Ромар. – В том нет никакого сомнения. Я могу ошибиться, принимая чужака за своего, но если я говорю – чужой, то он чужой и есть. В конце концов, я видел его живым, хотя и недолго. У него не наши повадки. Но они не просто чужие, это что-то куда худшее. С этой мелкотой нельзя договариваться, горные великаны лучше поймут нас и верней сдержат слово. Я побаиваюсь, что это вовсе не люди, что они сродни большеглазым...
Кто-то из охотников скептически хмыкнул, а Бойша резко спросил:
– Ты уверен?
Ромар, дёрнув плечом, шагнул к телу убитого, толчком ноги перевернул его лицом вниз.
– Да, он похож на человека, он безволос, у него маленькие глаза хотя и с чужим зрачком, и нет хвоста. Но взгляните на суставы, на то, как изогнут хребёт. У человека так не бывает. Кроме того, посмотрите на зубы – у него нет клыков. Общая мать породила этот род и род большеглазых.
– В этом ты тоже уверен? – строго переспросил Бойша.
– Когда имеешь дело с большеглазыми, трудно быть уверенным.
– Судя по коже, – Бойша ронял слова медленно и веско, – этот человечек родился в краю высокого солнца, и значит, его род движется на полночь. А там живут карлики. Ты считаешь, эти два рода могут скреститься?
– Нет, не считаю, – сухо ответил Ромар, – но мы обязаны быть готовы и к такому.