Отец посидел ещё немного, потом встал и обнял меня. Он никогда раньше не обнимал меня. И маму никогда не обнимал.
Потом стал собирался. Я сидела неподвижно и слушала, как он складывает свои вещи. Вскоре хлопнула дверь – и он ушёл. А я всё сидела. Как часто сидела в детстве у окна и ждала. То отца, то маму. Мне всегда говорили – «ты сиди, смотри в окно и считай, сколько машин мимо проедет». Я сидела и считала. Но их было слишком много – и я каждый раз сбивалась.
Это было прошлой весной, перед тем, как я уехала на дачу. Иногда я думаю – а если бы я тогда вела себя по-другому? Если бы не отпустила отца? Если бы я попросила его не уезжать? Остаться и жить со мной. Не с мамой – со мной. Что-то бы изменилось? Наверное, нет. Я не знаю. И уже не узнаю. Я так не сделала. Я ничего не сделала. Хотя могла.
. . .
На платформе было пусто – станция Ухтомская маленькая и не самая популярная. Вскоре подъехала электричка. Светящиеся в темноте окна вагонов казались тёплыми и уютными, и хотелось быстрее попасть в это тепло.
Белый был недоволен.
– Зачем ты притащил её? – говорил он Максу. Я стояла недалеко и слышала.
– Она сама хотела.
– Мало ли что она там хотела! А если она нас ментам сдаст?
– Не сдаст.
– Если сдаст – сам будешь отвечать.
В электричке тоже было малолюдно. В воскресенье встречались только те, кто возвращался из Москвы в свой город, или же те, кому некуда было ехать – они садились на Казанском вокзале и выходили только на конечной, чтобы снова сесть в поезд и поехать обратно. Их называли «бегунками», потому что они могли кататься вот так до самого последнего поезда, а потом просто сойти на конечной и ждать на станции утра, чтобы поехать опять. Это были тихие пьяницы, которые садились в вагон с целым пакетом пива и сухариков, и пили это пиво всю дорогу, иногда только выходя в тамбур покурить. Такие люди узнавали друг друга повсюду. У них был целый ритуал – заходя в вагон, они тут же опознавали своих, молча подсаживались к ним, начинали шуршать пакетами и ехали вместе, всё так же не говоря ни слова. У них даже была своя солидарность – если кто-то из них замечал контролёра, тут же делал знак другим – и все с быстротой, которую, казалось, сложно было предугадать в таких людях, исчезали из вагона, чтобы через минуту появиться в следующем.
Мы сели на лавочку у тамбура. Белый вытянул ноги на соседнее сиденье и расправил плечи. Он был высокий, сильный и крепкий. По сравнению с ним Макс, который не был таким рослым, казался совсем маленьким. Я сидела напротив Белого рядом с его грязными тяжёлыми ботинками, затянутыми белыми шнурками. Народу становилось всё меньше и меньше – с каждой новой остановкой. Электричка была рязанская и ближе к Воскресенску совсем опустела. Кроме меня, Белого и Макса осталось ещё несколько типичных «бегунков» и один молодой азербайджанец. Он сидел недалеко от Белого, и тот пристально смотрел на него.
Устало проехала тележка с пивом и водой, но никто ничего не купил. Молодой парень хотел было что-то взять, уже даже достал кошелёк, но посмотрел на нас и передумал. Тележка проехала дальше. Белый толкнул Макса. В Коломне вагон окончательно опустел – бегунки вышли в тамбур покурить и не вернулись. Видимо, перешли в другой вагон искать себе компанию. Азербайджанец остался наедине с нами.
Было очень тихо. Я смотрела в окно на привычный унылый пейзаж – вечная стройка, раскрашенный граффити зелёный забор, пятиэтажные одинаковые дома вдоль дороги.
– Жди нас в тамбуре, – сказал мне Макс.
– Зачем? – не поняла я.
– Иди, я сказал!
Я вышла в тамбур и встала около стеклянных дверей, не закрывая их. Макс с Белым подошли к парню. Белый поставил ногу в тяжёлом грязном ботинке на лавочку рядом с ним. Макс закурил.
Несколько минут они смотрели друг на друга, потом парень убрал телефон, который держал в руках, и спросил:
– Парни, вам чего?
Белый достал сигарету и повертел её в руках.
– Зажжёшь? – сказал он и кивнул на сигарету.
Парень на секунду задумался, потом медленно достал зажигалку и протянул её Белому. Белый зажал сигарету во рту и наклонился к парню. Тот неуверенно щёлкнул зажигалкой. Белый убрал сигарету и выпрямился.
– Ты чё, мужикам прикуриваешь? – усмехнулся Белый, – он походу мужикам прикуривает.
– Это ты зря сделал, – кивнул Макс.
– Парни, вам чего надо? – парень попытался подняться, но Белый всё ещё стоял одной ногой на лавочке, и обойти его было непросто.
Электричка остановилась, и парень попытался оттолкнуть Белого.