– Не торопитесь, – учтивый голос касается края сознания. – Отдохните пока.
Лишь собрав со дна тарелки последние остатки каши, Джи замечает, что вновь остался один. И что дневной свет сменился на оранжевое сияние масляной лампы. Он долго смотрит на дверь, вернувшуюся на своё место и слившуюся со стеной. Точнее стену, вновь ставшую почти сплошной. Потом падает спиной на кровать. Странно дело – вроде столько на ней провалялся, но глаза закрываются снова. Или это кто-то их ему закрывает?
______________
* Лал (инд) – буквально означает «ласкать»
** Джагжит (инд) – можно перевести как «правитель мира»
*** Саубха – ганда, чьи способности часто называют магией, хотя другие утверждают, что это сила мысли, а не волшебство. Обычно способны лишь на мелкие фокусы, но некоторые способны на большее, например, лечить или говорить с природными стихиями. Саубха отличаются тем, что всегда имеют какую-то нечеловеческую часть тела, в отличии от других ганда. Даже людоеды-дакини могут ничем не отличаться от чистокровного человека.
______________
***
А быть заложником оказалось ни так уж и плохо. Семь дней Джи только и делал, что спал и ел. Ему даже принесли пару книг, так что погрузившись в рассказы знаменитого даже в Зоа романиста, описывающего нелёгкую жизнь рыбаков на побережье Ядовитого океана, мозг даже и не думал делать из случившего какие-то выводы. Или не хотел. Тем более, что теперь в комнате (называть её камерой как-то не хотелось) всегда было светло, а трижды в день Джи приносили еду и меняли ночную вазу. Только в одном ему неизменно отказывали – в просьбе помыться. Хотя Лал и грел воду в большом кувшине, её хватало лишь умыться. Но на восьмой день, когда терпение Джи готово было уже лопнуть, примерно после обеда (второй приём пищи после пробуждения) за ним явились двое: Лал и Джагжит. Причём первый, кажется, горбился даже сильнее, чем обычно.
– Господин Ситар, – как всегда пробубнил он еле слышно. – В-вам нужно пройти с нами.
Джагжит при этом зачем-то окинул комнату взглядом и зашёл внутрь, встав рядом с кроватью и нависнув над Джи угрюмой скалой. Пришлось отложить книгу и напомнить себе, что хоть это и слуги, но чужие. К тому же Джи совсем не хотелось, чтобы его снова хватали за руки или другие части тела…
Повели Джи вниз по лестнице. До самого первого этажа. Сойдя с последней ступени, Джагжит мазнул взглядом по двум стражникам, зачем-то караулящим внутри башни, и направился к широким деревянным дверям, похожим на двери амбара. Толкнул их. И посторонился, пропуская Джи в большую просторную залу… наполненную водой. Джи ни разу в жизни такого не видел. Словно какой-то безумец решил устроить озеро прямо в основании башни.
И вот он стоит на самом краю этого бассейна, любуется на абсолютно ровную поверхность воды и вдруг слышит:
– П-позвольте позаботиться о вас, г-господин Ситар…
– Спасибо, Лал, не нужно. Я с шести лет принимаю ванну один.
Ложь, конечно. Джи попытался как-то раз вымыть свои волосы, но мало того, что запутался в них, так ещё и мыльный порошок попал в рот, нос, глаза и надолго отбил желание своевольничать. Но сейчас он готов на любые мучения, лишь бы никто не смотрел на него и не трогал его. Даже слуги.
– Н-но у нас приказ, г-господин…
– Не нужно!
Он не оборачивается, чтобы они не увидели выражения его лица. Потому что Джи не уверен, что сможет с ним совладать. Но в чём проблема? Им же легче.
– Топиться не собираюсь, так что просто подождите снаружи.
Вот-вот раздадутся шаги и скрип нормальной деревянной двери на металлических петлях. Но вместо этого ему вдруг перекидывают косу со спины на плечо и дёргают за тесёмки у шеи.
– Руки.
Голос незнаком. Это Джагжит? Так он умеет говорить? От неожиданности Джи послушно поднимает руки над головой, позволяя стащить с себя рубаху. Потом косматый слуга обходит его, опускается на колени и начинает развязывать узел уже на штанах. Джи же может только смотреть на жёсткую щётку волос и думать, что предпочёл бы вместо него робкого Лала.
Спрятаться в воде ему не позволяют. Вместо этого усаживают на низенькую скамейку, обливают с ног до головы обжигающе горячей водой и начинают мыть… Если закрыть глаза, можно представить себя дома. Правда, в замке его мыли по-другому: в спальню приносили большую бочку, потом наполняли её водой. Забравшись в неё, можно было расслабиться, позволив намылить себе волосы… в замке никто не размазывал пену по его телу так, как это делает сейчас Лал, смачивая тряпку в пузырящемся растворе и тщательно водя ею по рукам и ногам, пока Джагжит неожиданно аккуратно массирует затылок.
Нет, ни представить, ни расслабиться невозможно! Нереально! Никак! Его словно… словно…
– Г… господин, нам так же приказано п-помыть вас и и-изнутри…
Нет-нет-нет!
Какой-то абсурд!
Но в руках у Лала тонкая трубка, а Джагжит уже давит на плечи. Да как он вообще смеет?!
Раньше, чем мозг успевает это осознать, Джи уже вскакивает и пинает скамейку.
– Не смейте меня трогать! Пошли вон! Да я велю вас всех до смерти запороть! Не подходите! Только попробуйте!
Лал и правда остаётся на месте, зато Джагжит, мокрый по пояс, идёт прямо на него. Джитендра пятится. Но нога его неожиданно встречает пустоту. Удар об воду заставляет Джи выдохнуть весь оставшийся воздух и увидеть звёзды, вдруг вспыхнувшие на сводах потолка. Спину жжёт, словно лизнуло огнём. Но его уже хватают и выкидывают на скользкий мокрый пол. Колено отзывается резкой болью. И всё же Джи пытается встать… но кто-то придавливает его сверху. Рядом с лицом оказывается смуглая нога в сандалии на тонкой подошве, а краем глаза Джи видит, как из воды вылезает Лал – так этот тоже сиганул за ним следом…
– Отпусти, тварь!
Это он оседлавшему его Джагжиту.
– Господин, – звучит над головой сдержанный голос. – Лучше расслабьтесь. Так быстрее всё кончится.
– Я не желаю, чтобы что-то начиналось!
Джи задыхается. Голова готова расколоться на части. Глаза следят за Лалом, подходящим к столу у стены. И замечают длинные, багровые полосы у него на спине под ставшей прозрачной от воды белой рубашкой. Похоже, раны свежие, только что заново начавшие кровоточить.
«Лучше расслабьтесь. Так быстрее всё кончится», – Джагжит сказал это так уверенно и так отстранёно. Эти слуги… как часто с ними делают то, что хотят? Как часто они повторяют сами себе эти слова? Сейчас в их глазах он, наверное, выглядит как избалованный и истеричный мальчишка, забывший о своей роли… роли заложника.
– Меня… ждёт аудиенция у императора? – спрашивает Джи, заставляя голос звучать ровно. – Не так ли?
В ответ – тишина. Возможно, им не велено говорить. Или они делают это специально, отыгрываясь на «господине», по воле судьбы оказавшемся на их месте… но ясно одно – порученное слуги выполнят до конца. И, если нужно, позовут ещё людей на подмогу. И хотя Джи чувствует, что если приложит побольше усилий, ещё может попытаться сбросить с себя Джагжита, вместо этого он разжимает кулаки. И прижимается щекой к мокрому полу. В конце концов, столько всего произошло… есть ли смысл бороться? Родных убили, его лишили чести в женском обличье, отослали из родной страны, пытались сначала съесть, а потом уморить голодом…
И тут вдруг такая честь – подставить зад самому императору!
Прямо подарок судьбы.
_______________________________
4. В спальне Императора
***
За щелями-окнами снова царит ночь, блестят миллиарды звёзд, и гуляет холодный – уже совсем не летний – ветер. Он оставляет на губах солёный привкус, проникает под тонкую ткань и щекочет влажную спину, хотя её буквально только что насухо вытерли несколькими полотенцами. Но сегодня перед Джи по лестнице поднимается не огромный человек с золотыми волосами, а нечто убогое, вечно сутулящееся и прячущее лицо за длинной чёлкой. Лал. Джи идёт следом, придерживая, чтобы не наступить, длинный подол и стараясь не смотреть на кровь, пропитавшую рубаху имперского слуги. Выглядит отвратительно.