– То есть, существует много миров?
– Ну уж точно больше, чем два.
Под длинным носом расползается невесёлая улыбка.
– Но он был так уверен… так счастлив…
– Полагаю, что так.
Джитендре начинает казаться, что Мириос не так уж и сильно отличается от Калидаса. И пусть его волосы седы, но глаза горят тем же красным огнём, и даже от этой его скрючившейся в кресле фигуры исходит давящее чувство древности и превосходства.
– Я думаю, он сошёл с ума, – продолжает мандега после паузы. – Как и многие из нас. Как отец Равиндры. Как я… Просто его форма безумия была немного другой: он, проведя столько времени среди людей, нашёл нечто ценное и важное для себя в этом мире, но так и не смог отказаться от своего. И я не уверен, что не стал бы таким на его месте… У нас на острове время застыло: кто-то умирал, кто-то рождался – но по сути ничего не менялось… А здесь… Знаешь, здесь я всего пару дней, а уже одновременно чувствую и отвращение к этим неполноценным ганда, и в тоже время и жалость. А люди… люди по-своему интересны…
– Два дня? Как это? Сколько же я спал?
Конечно, перебивать – не совсем вежливо. Точнее – не вежливо совсем, но слишком уж Джитендра удивлён.
– Не знаю. Когда я попал сюда, ты уже отдыхал.
– Вот значит как… А чт-… ? В смысле, как там…
– М-м-м… Не думаю, что смогу ответить на все твои вопросы, но если ты чётко задашь их, я хотя бы пойму, что именно тебя интересует.
Резонно. Просто вопросов много, а в голове ещё царит туман. Но кажется, в словах Мириоса было что-то ещё, вызвавшее интерес…
– Вы сказали, отец Равиндры сошёл с ума? То есть мой…
– Твой дед, – подтверждает Мириос, не дожидаясь, пока Джитендра определится с названием. – Разве этот поганец тебе о нём не рассказывал?
«Этот поганец» – наверное, Равиндра.
– Нет. Но я помню, как тот чел-… тот мужчина… и мама… и дядя…
Не так-то просто выговорить подобное вслух. Но в потускневших глазах мандега светится понимание. Однако он не спешит помочь и перебить его снова. Словно думает о чём-то своём. Но когда пауза затягивается уже слишком сильно, Мириос вдруг глубоко – всем телом – вздыхает.
– Не думаю, что Равиндра когда-нибудь признается в том, что сделал… Но знай, этот мальчишка никогда безучастно не наблюдал за страданиями своей сестры. Он любил её, правда, очень любил. Может быть, даже сильнее, чем должен был. И не раз пытался защитить Индрани. Но одну черту переступить он не мог. По крайней мере, пока она вдруг не исчезла…
– Какую черту?
– Убийство сородича.
Простой ответ. Но Джитендра почему-то никогда не задавал вопрос, напрашивающийся сам собой: куда делся глава рода? Не мог же могучий мужчина из его воспоминаний за какие-то десять лет состариться и умереть естественной смертью? Возможно Джитендра не спрашивал, потому что подсознательно знал ответ.
«Наверное, когда мама исчезла, дядя решил, что её убили… и тогда он отомстил.»
«Если бы его смерть спасла эту девочку…
… смерть ради жизни…
… он так похож на тебя…»
Это тяжело. Не грустно или печально, но действительно тяжело. Может ли он обвинить Равиндру в том, что тот не поднял руку на своего отца раньше? Говорят, проще всего понять другого, поставив себя на его место, но это же невозможно. А если бы даже вдруг получилось… Джитендра не уверен, как бы сам поступил. Но, наверное… ему не стоит больше так однозначно утверждать что-то или отрицать…
Пламя свечи вздрагивает. Снаружи доносятся голоса. И это напоминает о проблемах сегодняшнего дня.
– Где Рохан? – меняет он тему.
– На суде, – быстро отвечает мандега, и его кокон приходит в движение, когда старик вытаскивает руку, чтобы почесать ухо.
– Суде?
– Ну-у-у… Равиндра так это назвал. Суд – что-то вроде собрания, где люди обвиняют других людей… выносят наказание и всё такое. Неужели не знаешь?
Конечно же Джитендра знает, что такое суд. Просто хотел более подробного объяснения. Но раз дело дошло до суда, значит всё кончилось? Секар проиграл?
– Но как императору удалось так быстро справиться с мятежом?
Помнится, в Зоа, когда войска подошли к столице, король Торил получил ультиматум: предложение сдаться с возможностью сохранить не только жизни членам правящей семьи, но и часть власти – при условии, что Зоа добровольно вступит в состав империи и примет её законы. Но даже после подписания договора не только в столице, но и по всему королевству ещё долго вспыхивали беспорядки, так что Джитендра не по наслышке знает, сколько времени может занять улаживание всех проблем. Разве что Рохан поспешил с судом специально? Интересно, кого же он судит?..
– Император людей заключил договор с нашим… эм… правителем, – старик словно специально кидает кусок информации, ожидая, что остальное из него потянут клещами.
– Договор?
– Да. Мы предоставляем свою помощь в ответ на согласие людей позволить демонам перебраться с острова на материк.
– Нет, только не это…
Равиндра сошёл с ума? Тут один Таурус-то заставляет нервно потеть… А теперь получается, что среди людей, привыкших иметь дело лишь со слабаками, окажутся сотни сильных ганда, прошедших естественный отбор в течении тысячи лет…
– А что башни? Те, что изобрёл Калидас?
– О, малыш Тау упоминал о них. Он как раз отправился в путешествие. Думаю, он их разрушит. Хотя лично мне хотелось бы их изучить…
Схватившись за голову, Джитендра сползает с подушки, прячась под одеяло.
Рохан тоже сошёл с ума, если согласился.
– У тебя ещё есть вопросы, юный санракши?
– Ребёнок. Вы не знаете, где мой сын?
– О, ещё один юный санракши? – судя по тону, старик улыбается. – Нет, извини, не знаю.
– Ладно… я найду его сам.
Буквально выпрыгнув из кровати, Джитендра вдруг обнаруживает, что одет в одну лишь ночную сорочку. И как ни осматривай комнату, а ничего подходящего на роль одежды в ней не видно. Разве что эта накидка, которой укрылся старик…
– Меняю одеяло на ваше покрывало, Мириос.
– О, даже так?..
Натужно крякнув и распрямив ноги, мандега вытаскивает подоткнутые под бока края плаща. И принимает стащенное с кровати одеяло. А Джитендра набрасывает на себя покалывающую пальцы плотную ткань, завязывает шнурок у горла и, сведя вместе полы плаща так, чтобы полностью спрятаться в нём, выходит из комнаты босиком.
На самом деле, ему не нужно особенно волноваться о своём виде. Внутренний взор – полезное умение, оно позволяет осматривать коридор на несколько поворотов вперёд, вовремя прятаться в пустых помещениях, избегая встреч со слугами и солдатами, а так же искать, искать, искать…
Джитендра не знает, что сделает, найдя сына. Он правда не знает. Его ведёт долг. Или какая-то странная убеждённость, о которой он даже думать не хочет. Но он откладывал это слишком много раз.
Этаж сменяется этажом. Нет, ему не обязательно подниматься по лестнице, но послать свою душу – как это назвал Равиндра – через потолок наверх всё равно надо. И далеко не сразу Джитендра догадывается, что искать в дальнем крыле бесполезно, как и в помещениях слуг. Остановившись у очередного поворота, он пытается представить, куда бы поместил сына сам. Какое место счёл бы достаточно безопасным.
И ответ приходит один – рядом с собой.
Но не будет же Рохан носить ребёнка повсюду?
И тут Джитендра вспоминает, что заметил кого-то, когда выбегал из комнаты, в которой очнулся. Там у дверей стояла охрана, но он почти не обратил на неё внимания. Почему? Потому что слишком привык к шанкха на острове. И их фигуры, способные стоять совершенно неподвижно, заметило лишь его подсознание.
Так вот значит какую помощь предложил Равиндра?
Конечно, сотня послушных шанкха с Чёрного континента – это смертельная сила. А если ещё и подчиненные Тауруса помогли… Вот чьи способности язык не повернётся назвать жалкими фокусами.