«Они и меня сейчас убьют…»
Дрожь нарастает. Тело кажется чужим, но спёртый воздух, полный гари и пыли, всё сильнее щекочет нёбо, а совсем рядом с гобеленом уже раздаются мерзко хлюпающие шаги.
– Наглая ганда! И как только посмела встать на пути Копья Индры?!
– Эх, капитан… могли же сначала развлечься…
– Утихни, времени мало. Я наверх, а ты проверь комнаты дальше по коридору!
Нет сил стоять. Нет сил даже дышать – злость распирает горло и грозит задушить. Выскочить бы, броситься на убийц, но вонючий дым режет глаза, а ступни примёрзли к раскалённому полу. A шаги убийц удаляются. Они уже еле слышны. Вдох-выдох-вдох – судорожно и торопливо.
«Неужели ушли?»
И вдруг свежий воздух в лицо. Оранжевый всполох огня ослепляет.
– И кто это тут у нас спрятался?
Губы немеют от страха. Нет, не только губы – всё внутри снова будто чужое, стянуто и сжато, а глаза видят лишь раздробленный каменный пол… и растянувшееся на нём тело женщины в бланжевом платье. Лица её не видно за огромной тёмной фигурой, у ног продолжает пылать сдёрнутый со стены гобелен.
К горлу подкатывает тошнота, а злость отступает, словно забившаяся в конуру трусливая шавка.
– Ты прЫнц? Или прЫнцесса? Ну-ка, проверим…
Лапа. Огромная твёрдая лапа на груди. А мозолистые пальцы второй уже лезут ниже, задирая подол ночной сорочки и заставляя вжаться в каменную стену.
«Нет, он же не собирается…»
– Хе, девка… Тогда не боись! Будешь паинькой – оставлю в живых, так и быть…
Eго плащ сверкает. Сыплет зелёные искры. А сам он – огромный, тяжёлый, вонючий – тащит вниз. Не оттолкнуть – после превращения мышцы стали слабее. Противно, гадко и больно.
Нет, так нельзя, надо выбраться из-под этой туши! Но ладонь соскальзывает в липкой крови, пол бьёт по затылку, и на потолке вспыхивают яркие пятна. Мельтешат… Нет, это отблески пламени...
– Не вертись, мелкая шлюха… ноги раздвинь… да не зажимайся!
Губы в кровь. Выпотрошенная гордость. Нет, Джитендра привык к насмешкам, но никто и никогда не смел его трогать. Ни в одном из обличий!
– Раз скулишь – скули громче!
«Просто убей меня, тварь!»
От удара всё плывёт перед глазами. Где верх, а где низ? Даже звуки исчезли и не хотят возвращаться. Ещё немного – и его разорвёт на куски. Зад бьётся о раскалённый влажный пол, пальцы скребут, мешая каменное крошево с кровью. Пока не сжимают кусок покрупнее.
Булыжник входит в висок словно в глину. На запястье и лицо Джитендры брызгает кровь. И уже мёртвое тело падает сверху, грозя раздавить. Хруст в плече. Но воздуха не хватает для крика. Тошнота и карусель из стен, огня и дыма. Выкарабкиваясь из-под тела убитого Джитендра сдерживает рвоту как может, но стоит встать на колени – и его выворачивает на гобелен. Прямо на щит Индры. Кислота щиплет горло и язык, а языки пламени лижут лоскуты ночной сорочки.
Надо подняться. Надо идти…
Глаза смотрят поверх тела в бланжевом платье. Откуда-то, вроде с первого этажа, доносится громкий звон и крик, перекрывая почти ровный гул, разносящийся по замку, но Джитендра поднимает взгляд вверх по лестнице. На свисающую между перил пухлую ручку с синим перстнем, слишком большим для коротких детских пальцев.
«Кирол, признай, ты это заслужил… или нет?»
Кажется, есть в этом какая-то извращённая справедливость – в том, что младший сводный брат его мёртв, как и мать. Не то чтобы Джитендра действительно когда-либо собирался убить его или других… скорее, всей душой желал, чтобы они просто никогда не появлялись на свет. Но может ли быть, что Индра подобным образом просто исполнил его желание?
Дым стелется по коридору. Пошатываясь, даже не пытаясь прикрыться, Джи бредёт по скользкому полу, путаясь в разорванном и промокшем подоле ночной сорочки. А с нижнего пролёта лестницы уже доносится топот сапог и пока неразборчивые крики. А он кусает и так разбитые губы, прижимает безвольную, но пронзительно ноющую руку к горящему животу, и идёт. Не позволяя себе оглянуться. Или посмотреть, что именно течёт по ногам. Там дальше лестница для прислуги. И, быть может, у него получится…
На полу горит масло, сверкают осколки разбитой лампы. А у самой стены – скомканное тело в зелёном камзоле.
– Сунил…
Мальчишка, лишь декаду назад ставший пажом, даже после смерти прижимает к груди большую толстую книгу.
Неужели уже прочёл и как раз сегодня решил вернуть?
– Что же ты…
Колени больше не держат. Падая, Джи не успевает выставить руки. Снова хруст в плече и застрявший в горле хрип. И бледное лицо без единой кровинки прямо напротив. Прикрытые веки, прозрачные ресницы и струйка побелевшей слюны на подбородке – всё так размыто… и почему-то темнеет.
Приближается топот.
Ну и… пусть. Ну и ладно. Ему уже всё равно.
____________________________
* ганда (зоастр.) – грязный, испорченный, название для людей с нечистой кровью
** бланжевый (или планшевый) – цвет, близкий к светло-бежевому, кремовый оттенок белого
____________________________
Глава 2. Похищение
***
– A?!
Xoлод от полa поднимаeтcя до костей. Всё тело затекло – не пошевелиться. Вокруг лишь каменные стены… Паxнет… Чем это так пахнет?..
Муть расступается перед глазами. В углу под огромной жаровней пылает огонь, над ней подвешены какие-то склянки… А вдоль стены, закованные тела… о нет, у одного нет головы! Остальные просто висят на цепях, будто тоже уже неживые… А у жаровни стоит человек, он в плаще и капюшоне, наблюдает, как булькает жидкость в одной из банок.
Стоп! Кровь?! Что произошло? Ведь он буквально только что ехал в карете…
***
Кошмарная ночь осталась позади. Hе забылась и даже ещё не померкла в памяти, но осталась где-то там, за тридцатью другими, часть из которых Джитендра провёл в карете на пути в Астрийскую империю. Нет, теперь Зоастрийскую. А точнее – в её столицу, Истерию – город, согласно слухам, выстроенный целиком из белого камня, начиная от огромного дворца на холме в самом своём центре и заканчивая высокими крепкими стенами, способными, опять-таки же, по слухам, выдержать самую свирепую осаду. И даже издалека город показался внушительным. И ярко сверкающим на солнце. Всю дорогу из королевства Зоа Джитендра наблюдал, как мельчают скалы и горные хребты, постепенно превращаясь в пологие равнины и пушистые леса, и был даже немного рад увидеть что-то высокое и каменистое, напоминающее замки его родины. Но из каких далей привезли столько камня? Да ещё и такого светлого?
Хотя всё в этой империи было каким-то слишком светлым, блескучим и открытым. И зелень, и небо, и вот эти большие ворота, явно начищенные песком.
Карета как раз проехала по длинному мосту через глубокий ров и за плетёной решеткой окна раскинулся вид на тесно стоящие дома – совсем не белые, а какие-то серые, а местами даже зелёные, будто покрытые плесенью, но всё равно глаза болели смотреть туда, где стен доставал солнечный свет. Правда, доставал он мало где, слишком уж близко друг к другу стояли дома.
«Столица Великой Империи» – что-то сказочное скрывалось за этими словами, но пока же всё увиденное лишь озадачивало Джитендру. С другой стороны, город как город, разве что люди, кажется, побогаче. Даже в гостиницах мелких городков, где останавливался он и его эскорт по дороге в Истерию, встречались простые купцы, одетые не хуже первого помощника покойного Tорила, короля Зоа и приёмного отца Джи. Он даже рассмотрел на одном точно такой же расшитый серебром камзол, что был у Индержита, разве что покрой чуть отличался, да и нить, кажется, была намного тоньше. Но в этих гостиницах Джи успел оценить не только местные привычки в еде и одежде, но и стать свидетелем весьма свободных нравов… и констатировать, что стены тут строят какими-то уж слишком хлипкими и легко пропускающими любые звуки.