Но оно уже столько раз появлялась и пропадало, заставляя метаться между желанием жить и желанием умереть, что сил действительно больше нет.
– Как я попал в башню – понятно. Но скажите, зачем вы позвали меня в эту спальню? Зачем на этой кровати отняли последнюю гордость? Превратили в ничтожество? Чтобы защитить? Или выманить убийц? Ведь нет же…
– Как и приказывать, я привык брать, не спрашивая и не объясняя. Ты вызвал во мне желание обладать. Странное желание. На самом деле, я позвал тебя в ту ночь, просто чтобы… не знаю, посмотреть на тебя? Сейчас когда я думаю об этом… наверное, я был слишком груб. И настойчив. Это всё твои чары урваши. Скажи, тяжело быть таким желанным для всех?
«Желанным для всех? Это я-то?»
Даже не смешно.
Приходится натянуть одеяло на голову.
– Эй… – доносится сверху.
– Если позволите, Ваше Величество, мне надо подумать.
Вместо ответа тишина. Только вдруг вздрагивает кровать, проминается с противоположенной стороны – и тяжелое тело вытягивается вроде бы рядом, но так далеко… что невозможно почувствовать его тепло.
– А ещё тебе надо переодеться, помыться, и прекратить издеваться над собой.
Джи приподнимает одеяло и выглядывает в щель. В принципе, можно дотянуться… и коснуться. Только сработает ли это снова через одежду?
Но что ещё остаётся, если Рохан продолжает молчать? Сегодня им сказано так много слов, но каждое – явно тщательно отмерено и отрезано. Сухое. Весь этот разговор – словно кирпичная кладка. Рохан отгородился от него, отгородился от всех. Кроме этого своего ужасного Калидаса! Даже не понимая, что им управляют…
– Хорошо, я согласен.
Показалось, что произнёс очень тихо. Но его услышали.
– Отлично, – доносится с другого края кровати, – я уже приказал нагреть купальню.
«Вообще-то я не об этом…»
Нет, Джи не может признаться, что имел в виду ребенка. Наверно, это странно, так быстро сдаться? Глупо? Наивно? По-детски? В общем, всё как всегда…
***
Глубокая ночь. Джагжит играет в молчанку. Ему не нужно больше возиться со своими длинными волосами, и всё же сильные пальцы мнут затылок уже целую вечность. Джи пытался завязать разговор, почему-то чувствуя себя виноватым, но слуга отвечает только «да» или «нет».
Это обидно.
И неприятно.
В конец разозлившись, Джи резко отстраняется и хватает его за запястье. Сжимает сильнее, чтобы успеть хоть что-то понять, пока тот не успел вырвать руку. Но слуга даже не пытается. Лишь застывает, глядя невыразительным, но долгим взглядом.
Он боится. Чего-то или кого-то. И сильно. Но это кажется чушью, потому что внешне Джагжит спокоен и невозмутим. Словно скала.
Под кончиками пальцев шершавые струпья. Следы от веревки или кандалов. Наверное, ему даже больно. Ну не может же он не чувствовать ничего?
Отпустив, Джи соскальзывает в воду. И пусть это низко и жалко, но как же приятно вновь окунуться в роскошный бассейн! Как он скучал по нему!
И по чистой длинной сорочке!
Хотя не все воспоминания стоят того, чтобы их воскрешать…
Омовение подходит к концу. Подниматься по лестнице неожиданно приятно, никакого скрипа и вони гниющих досок. Правда, ноги так и норовят свернуть на третьем этаже, однако Джи заставляет себя наступить на следующую ступень.
Молчание за спиной. Значит ему и правда можно вернуться в императорскую спальню?
Раз, два, три – одна ступенька за другой. Джи чувствует себя обновлённым. Ему больше нечего бояться. Рохан не позволит Калидасу снова запереть его в душной камере. И сам не посмеет больше причинить ему боль.
А беременность неплохо бы растянуть…
Ведь никто не знает, что будет потом…
Джи улыбается и проводит ладонью по плоскому, даже пока ещё впалому животу. По крайней мере, тот должен быть впалым – каким был вчера и даже несколько часов назад.
Но он почему-то просто плоский. Чуть более плотный сверху, под рёбрами.
Наверное, Джи просто объелся.
Хотя… когда он ел в последний раз?
Глава 23. Обратный отсчёт
***
***
«
– Пoзвольте дотpонутьcя до вас здесь, Bаше Величество?
– Но ты уже дотронулась!
– Аx, простите мне мою вольность…
»
Cтук в дверь раздаётся как раз в тот момент, когда Джи захлопывает старый фривольный роман и уже собирается отбросить его в небольшую кучу ранее отбракованных произведений на краю широкой кровати – кстати, кровать эта почти точная копия той, что стоит в спальне Pохана, только балдахин зелёного цвета и подушки потолще. А вот сама комната, в которую поселили Джи несколько дней назад, отличается от апартаментов императора сильнее: вместо щели под потолком – настоящее окно с толстым мутным стеклом и чудесной грубой решёткой, настолько проржавевшей, что кажется, ей не меньше пяти сотен лет, но зато нет книжных полок. Однако спальня-библиотека Рохана рядом, на этом же этаже, и Джи время от времени наведывается в неё, таская книги. Собственно, это единственное, чем он занимается в последнее время. Ну ещё, конечно, их чтением и сортировкой.
Увлекательнейшее занятие, между прочим.
Год назад Джи отдал бы всё за возможность целыми днями валяться в постели, поедая вкусняшки и следя за чужими приключениями в выдуманном мире, но прошла уже неделя – и занятие это начинает надоедать. Tем более, что неожиданные скачки настроения заставляют то и дело бросать одну книгу и браться за другую.
Стук повторяется.
Джи игнорирует его снова.
После третьего дверь открывается без разрешения, и в комнату заходит слуга с торчащими дыбом волосами и в кожаной куртке без рукавов. Окинув вытянутые ноги Джи пустым взглядом, Джагжит открывает было рот, но тут же замирает, склоняется и только после этого сообщает:
– Его Величество зайдёт к вам до полудня, желаете подготовиться к его приходу?
– Нет.
– Как будет угодно.
Снова пародия на поклон и кивок в сторону открытой двери. Порог перешагивает Лал, вооружённый тряпкой и кувшином – ну конечно, ведь подготовить комнату им никто не запрещал. И пока один занимается избавлением горизонтальных поверхностей от пыли и грязной посуды (в последнее время у Джи обнаружился прямо-таки зверский аппетит), второй придирчиво складывает раскиданные книги в аккуратные стопки, выбрасывает из ваз яблоки с потемневшими боками, взбивает подушки, поправляет одеяла, двигает кресло… в общем совершает кучу ненужных телодвижений.
Они едва успевают закончить, как дверь снова распахивается (на этот раз – без всякого предупреждения), и вместе с Роханом в комнату входит кто-то ещё. Кто-то в маленьком пышном платье тёмно-синего цвета с зелёным отливом. И с такими же сине-зелёными волосами, мелкими волнами сбегающими на спину почти до колен.
– Лилавати?
«…нет, это не я!»
Пока голос-мысль звучит в голове, девочка смотрит в пустоту, а руки Рохана опускаются на её плечи. Взгляд же самого императора направлен на Джи.
– Вы знакомы?
«Mы знакомы?… В смысле, что мне ему ответить?»
«…нет! Не говори ему ничего!»
– Я видел её в купальне.
– И всё?
Рохан подталкивает девочку дальше, к креслу у окна – она послушно делает несколько шагов, но замедляется и останавливается, словно мячик, который пнули и тот немного откатился. Сравнение с игрушкой становится ещё более явным, когда император подхватывает её и усаживает в кресло, будто куклу.
«…странная у тебя комната, Ситар.»
«Вроде нормальная… смотри, тут даже окно есть.»
«…я не про это… она словно…»
– И всё же мне кажется, что вы как-то связаны, – Рохан вновь подаёт голос, обходя кресло и останавливаясь около окна, но не спуская взглядом с Джи. – Никак не могу понять… как она узнала, где ты? И как смогла сказать об этом?
– Сказать?
«Лила, разве не только я тебя слышу?»
«…ну… это…»
– Именно, – переплетя руки на груди и прислонившись к стене, Рохан прищурился. – Честно говоря, это несколько шокировало слуг. Видишь ли, прошло уже почти пять лет, как Лиливати не открывала рта… и вообще не делала ничего по своей воле.