Глава 25. Разбавленная кровь
***
Нa oкнe pешётка без рисунка, стекла нет – и ветер свободно проникает в комнату, ворошит пожелтевшие от времени листы бумаги и раздувает огонь в камине. Ночи здесь холодны. Но не темны. Джитендра пока не привык к мягкому зеленоватому сиянию, исходящему от растений после заката – свет этот не слепит, но его достаточно, чтобы рассмотреть каждую травинку, каждый листик на дереве или кусте.
Но в замке горят факелы: вонючие и пропитанные животным жиром. Поэтому Джитендра предпочитает держать окна открытыми круглые сутки.
Ему сказали, что он не пленник. Никто не дежурит за узкой дверью его спальни и гостиной. На всём этаже нет ни единого стражника, как и, наверное, во всём замке.
Bпору даже предположить, что кроме него и Pавиндры здесь никто не живёт.
Равиндра – его дядя.
Прошлым вечером они вместе пили вино и смотрели на огонь в камине, дрова для которого Равиндра принёс сам. Oн сказал, что они родственники, но не объяснил ничего, хоть и велел молча слушать. И Джитендра слушал. Но не слова… а замок. Огонь. Воздух.
Он и не подозревал, что способен на такое. Раньше.
Но в тот самый момент, когда стены комнаты в башне Рохана растаяли и первые брызги разбившейся волны коснулись кожи, Джитендра почувствовал себя странно. Он словно всю жизнь смотрел на цветные пятна, но не осознавал, что видит картину. Или слушал звуки, но не слышал мелодию. Будто спал или бодрствовал лишь наполовину до этого мига, но наконец-то смог очнуться.
И увиденное ослепило, а услышанное заставило оглохнуть.
Однако он всё ещё не способен до конца оценить или понять смысл этого «нового». Даже наоборот – теперь ему непонятны вещи, ранее казавшиеся совершенно обыденными: например, почему горит огонь? Kакая сила заставляет его пожирать сухое дерево? И если огонь питается, чтобы продлить своё существование, значит ли это, что он живой? Cотни вопросов возникают в голове сами собой, и на многие из них удаётся найти ответ. Или придумать правдоподобную теорию. Например, Джитендра хотел спросить дядю, почему в замке больше никого нет, но немного подумал и понял: всё дело в иерархии.
Но иерархия эта совсем не та, к которой он привык.
Да и замок этот совсем не похож на обиталище правителя: он старый и холодный, настолько вросший в гору, что стал с ней единым целым.
Напоминает склеп.
Но за пределами его покосившихся каменных стен много лесов и полей, или скорее, пастбищ. Остров очень большой, даже огромный, днём залитый нещадно палящим солнцем, а ночью – нежным зелёным сиянием. Это место называется «Чёрный континент». И кажется, здесь ничего не менялось целую тысячу лет.
Дверь открывается с пронзительным скрипом.
– Голоден?
Джитендра принимает из рук хозяина и своего похитителя поднос с несколькими кусками прожаренного мяса. Никаких тарелок. Пальцы тут же покрываются жиром, но он действительно проголодался, да никто и не требует соблюдения манер. A Равиндра тем временем опускается в соседнее кресло, одетый всё в тот же чёрный плащ и чёрный камзол с кружевами по воротнику и нелепо-широкими на бёдрах штанами – Джитендра видел такие костюмы только на очень-очень старых картинах.
Кстати, о дяде. Ещё один взгляд на Равиндру заставляет тяжело вздохнуть: если у них и правда одна кровь, Джитендре, похоже, не суждено вырасти ни высоким, ни крепким. А вот способности родственника – другое дело. Овладеть ими было бы совсем неплохо.
– Когда ты начнёшь учить меня?
– Уже начал, – отзывается дядя, не отвлекаясь от поглощения своей порции мяса, – когда приглушил твои эмоции.
– Потому что они мешают?
– Потому что их сущность человеческая. Не спорю, многие из них прекрасны… но да, они мешают.
– Демоны лишены чувств?
– Рыбы не могут плавать на суше, птицы – летать под водой, а демоны… демоны не способны жить в этом мире, малыш. Я не знаю точного ответа на твой вопрос. Но знаю, что те существа, в чьих душах смешалось человеческое и демоническое, лишены возможности познать силу одной своей половины, не отказавшись от второй.
Он мог бы и не объяснять. Джитендра и так уже понял. Как и то, что ганда на континенте, где он вырос, давно растеряли свою силу – люди говорили, что у них стала слишком жидкая кровь… только вот у демонов нет крови. У них вообще не было тел, когда они попали в этот мир. Кажется, Джитендра слышал об этом ещё в детстве, но никогда не задумывался… не осознавал противоречия. Быть может, просто не хотел думать. Хотел притворяться человеком.
– Почему разные виды ганда называют семьями? И почему дети разных видов не выживают?
– Потому что не должны.
Резкий ответ заставляет Джитендру отвлечься от куриной ножки. Он поднимает голову и понимает, что Равиндры уже нет в кресле, тот стоит у окна.
– А как вышло, что родились такие, как мы?
Хозяин замка тяжело вздыхает.
– Не всё сразу, малыш.
Ладно, он и не надеялся получить все ответы за раз. И всё же кое-что беспокоит. Точнее, ему нужно кое в чём убедиться.
– Равиндра…
– Да?
Джитендра облизывает губы и выпрямляется в кресле:
– Я хотел бы прогуляться. Завтра. Можно?
– Конечно, – Равиндра пожимает плечами. – Почему нет?
***
Слишком жарко. Особенно в поле.
Равиндра пришёл за ним едва рассвело, но пока они брели, солнце успело подняться к зениту. Джитендра уже и забыл, когда в последний раз гулял по лесу. Когда вообще столько ходил и не по дорогам, а среди великанов деревьев, мимо живых ручьёв, под переливчатые трели птиц и стрекотание насекомых, вдыхая сотни и тысячи ароматов: от древесной смолы и цветов до прелой гнили опавших листьев… Но вот лес кончается и открывается вид на невообразимый зелёный простор, на море колышущейся на ветру сочной изумрудной травы, сначала доходящей до пояса, но постепенно становящейся светлее, ниже и мягче. Эти лужайки повсюду, где видны кучерявые тушки овец, блеющих и похожих издали на живые подушки.
Красота.
Красота, до которой нет дела.
Сейчас Джитендру интересует другое – не звери, не птицы и не растения – только ганда. Он разулся и бредёт по совсем короткой траве среди пушистых овец, всматриваясь в огромных полуголых мужчин. Кто-то ворочает массивные камни, кто-то валит деревья, но вокруг не видно ни одной постройки. Только что-то вроде загонов и чернеющие пепелища. Следы огромных костров?
– Это шанкха?
Они кажутся не такими, как Васу. Больше, объёмнее… словно ожившие валуны, обтёсанные ветром и оббитые другими камнями. Но что-то настораживает в их однообразных движениях, неторопливой медлительности и отсутствии суеты. Они похожи на огромных муравьёв, которые никуда не спешат.
– Верно, – не сразу отвечает Равиндра, а только поравнявшись и прикрыв глаза от солнца ладонью. – Знаешь, что означает это название на языке демонов?
– «Силачи»?
– Нет. «Рабочие».
Неподалёку раздаётся скрип, а мгновением позже Джитендра замечает телегу с десятком освежёванных туш, появившуюся на склоне пологого холма. Её тащит один из шанкха. Словно батрак. Равиндра делает пару шагов в его направлении, но вдруг останавливается и оглядывается на Джитендру:
– Хочешь увидеть других? Или хватит пока на сегодня?
Джитендра мотает головой. Ему любопытно. И начинает казаться, что будь он сейчас способен испытывать более сильные чувства, задал бы целую кучу вопросов… но вместо этого молча мотает головой и обувается.
Равиндра бредёт за телегой, Джитендра за ним. Так они доходят до следующей полосы леса – здесь темнее, чем в прежнем, и есть широкая протоптанная тропа, но почему-то земля под ногами имеет странный красноватый оттенок. Засмотревшись на неё, Джитендра вздрагивает, когда вдруг впереди, совсем рядом с телегой, возникает обезьяноподобная фигура. Длинные руки хватают тушу барана и бросают наверх. Кто-то там, в густых ветвях, ловит её, а спрыгнувший, прежде чем схватить вторую, неожиданно замирает.