Калидас поднимает свои дощечки повыше. Джитендра видит их сквозь смёрзшиеся ресницы. Потом закрывает глаза, запрокидывает голову и прислушивается к ощущениям на лице. Снежинки опускаются одна за другой, тают, собираются в капли, а капли в дорожки, те стекают за шиворот заиндевевшей рубашки.
«Шакти Равана. Шакти Равана. Шакти Равана. Шакти Равана. Шакти Равана. Шакти Равана. Шакти Равана. Шакти Равана. Шакти Равана. Шакти Равана. Шакти Равана. Шакти Равана. Шакти Равана. Шакти Равана. Шакти Равана. Шакти Равана. Шакти Равана. Шакти Равана. Шакти Равана. Шакти Равана. Шакти Равана. Шакти Равана. Шакти Равана. Шакти Равана. Шакти Равана. Шакти Равана. Шакти Равана… Кто-нибудь! Поспешите и убейте меня! Это единственное, что я могу сейчас сделать!»
Шорох шагов. Он раздаётся за спиной. И очень скоро сбоку появляется плетущаяся фигура Рагху. Его длинные руки почти касаются заснеженной площадки. Но вспыхнувшая было надежда уносится ледяным ветром, потому что Калидас вовсе не кажется удивлённым – на приближающегося ратри он смотрит с еле заметной улыбкой.
– Извини, – косится Рагху на Джитендру, прежде чем снова опустить голову.
– Он уже всё понял и сам. Не так ли, поддельный санракши?
– Ты тоже… дей-… действовал его по приказу?
Комок в горле разрывается кашлем. Снег окропляется красным. Скрючившись, царапая локти о камень, Джитендра давится, не способный закричать от вдруг вспыхнувшей в голове сильнейшей боли, вот-вот грозящей раздавить череп. С трудом оторвав от пола руку, он с силой проводит ладонью по ближайшей светящейся линии… но ничего не меняется. Свет продолжает пробиваться сквозь камень.
– Кажется, успели? – вдруг доносится издалека чей-то голос.
А другой ему отвечает:
– Похоже на то.
Глава 34. Душа
Oгpoмным уcилиeм заставив себя поднять голову, Джитендра всё равно с трудом различает две новые фигуры, возникшие по бокам от Kалидаса: одна из ниx одета в чёрный плащ, вторая в платье из зеленых стеблей, но ещё больше в глаза бросаются её рога, волной уходящие к затылку.
Разве не этот саубха выстрелил в них там, в пещере, огненным шаром?
Но с побега вряд ли прошло больше часа…
A Равиндра не обманул – и правда отправился следом, ещё и дружка своего прихватил…
Джитендра не успевает решить, обрадоваться ему или испугаться, а Калидас уже взмахивает руками, словно стряхивая с пальцев воду. Равиндра и саубха отпрыгивают назад, причём саубха скорее отлетает. И всё равно каждый из них мгновенно оказывается заперт внутри собственной пентаграммы – в точности такой же, что и под ногами Джитендры. Tолько вот никто из них не падает на колени, а сияние вокруг саубха окрашивается в бледно-лиловый.
– Тц, ловушка… досадно… – доносится со стороны Равиндры. – То-то мне показалось, в прошлый раз здесь был какой-никакой, а барьер…
Рогатый друг ему не отвечает.
Зато громко хмыкает Калидас:
– Cовру, если скажу, что ждал вас. Но я приготовился, и теперь врасплох меня не застать…
И переводит пристальный взгляд за спину Джитендры.
«Что? У него есть помощник? Или ещё дружки Равиндры?»
– Простите, Ваше Величество, – тем временем взгляд Калидаса становится мягче, а сам он склоняет голову в почтительном жесте. – Если позволите, я быстро здесь закончу и мигом верну вам вашу империю… Не соблаговолите ли пока подождать в своей спальне?
– А если не позволю? – голос Рохана расплавленным металлом проникает внутрь Джитендры. – И не соблаговолю?
– Тогда, боюсь, мне придётся применить силу. Ваше непослушание уже давно перешло все мыслимые и немыслимые границы.
Весь вид Калидаса выражает искреннее сожаление.
Но одна дощечка без колебаний быстро сменяется на другую – и в тот же миг что-то с треском вспыхивает у Джитендры за спиной. Но треск постепенно затихает и становится слышно приближающиеся шаги – потом Джитендру вдруг обхватывают, отрывают от пола и прижимают к влажной груди, остро пахнущей потом и кровью. Перехватив его удобнее и буквально заставив обнять себя за шею, Рохан негромко вздыхает и молча разворачивается к лестнице.
– Как? – голос Калидаса за его спиной звучит растерянно. – Я же знаю все твои обереги…
Это звучит очень жалко.
И очень неподобающе для главного злодея.
А Рохан идёт тяжело, но уверенно, напрочь игнорируя своего бывшего советника. Но когда до первой ступеньки остаётся с десяток шагов, вдруг останавливается. Смотрит вниз. И Джитендра тоже поворачивает голову… Бирюзовый свет! Оказывается, пентаграмма следовала за ними по пятам, и он по-прежнему в её центре!
– Бесполезно, – всё ещё рассеянно сообщает Калидас, словно мысли его сосредоточены на чём-то другом. – Пока ты будешь спускаться, башня вытянет из санракши последние капли силы и доберётся до души.
Снег застилает глаза, когда Рохан резко оборачивается против ветра.
– Что мне делать?
– Ну… – почему-то отзывается на вопрос Равиндра. – Ты можешь попробовать сбросить его вниз.
– Разве вы явились сюда не для того, чтобы спасти эту мелочь? – удивлённо выдает Калидас, при этом щелчком опять меняя местами дощечки и наполняя одну ржаво-рыжим свечением.
И почти тут же по всему периметру вершины башни в ночное небо выстреливают толстые стены, а путь к лестнице спешно начинает затягиваться каменными плитами, будто заживающая рана.
– Хм-м… мелочь, говоришь… – Равиндра не показывает удивления и довольно легко поворачивается обратно к Калидасу. – Вообще-то мы с этой мелочью родственники. И мне вроде как положено не спасать, а забрать его силу себе и всё такое… только есть один нюанс. Но думаю, ты его уже и сам заметил.
Джитендре не нравятся намёки Равиндры и это вдруг ставшее слишком замкнутым пространство. Очень похоже на клетку. Но словно им только что вовсе не отрезали единственный путь к побегу, император продолжает молча стоять в пентаграмме, наблюдая за двумя почти мирно беседующими ганда: одного из которых, наверняка, до самого последнего момента считал соратником, а во втором всегда видел врага. Однако внутри Рохана растёт раздражение и унисоном отзывается в Джитендре.
– Какой нюанс? – после паузы с подозрением спрашивает Калидас.
Он больше не смотрит на императора, Равиндра полностью завладел его вниманием.
– Ну такой… Мандега, я думал – ты умный.
Джитендра закрывает глаза. Подобное не назовёшь иначе, как ребячеством. А ведь на острове дядя вёл себя довольно важно и даже чопорно.
Слышится вздох.
– Взгляни на меня, – сдаётся Равиндра, – и на него. Тебе ничего не кажется странным?
Испепеляющий взгляд можно почувствовать кожей. Джитендра даже готов поспорить, что зрачки Калидаса сейчас пылают огненно алым.
– Если ты, санракши, говоришь про объем его силы и твоей, то нет ничего удивительно в том, что у тебя её больше. Ведь он притащил сюда ещё гору мусора.
– Пф!
«Интересно, дядя специально издевается над Калидасом?
Сначала бы освободился, а потом уже болтал…»
Мысли текут неторопливо, голоса звучат отдалённо. Ступни и ладони начинает покалывать. Тяжёлые веки давят на глаза. Джитендра чувствует, что почти разваливается на куски, но совсем рядом раздаётся уверенное биение сердца, и странное умиротворение растекается по венам вместе с этим сильным и размеренным звуком.