Иными словами она говорила мне, что я плохо осознаю последствия своих поступков.
— Я хочу жить, зель Меойни, — пожала я плечами. — Однохвостая лиса не соперница девятихвостой, вы это понимаете лучше, чем кто-либо. Я вижу в её намерениях отправить седьмую жену Йенри на кладбище, и я не знаю, как ей помешать по-другому.
— Я подумаю, что можно сделать, как поправить твою ошибку и смягчить последствия, — вздохнула Меойни, присаживаясь рядом со мной. — Женский мир иной, не похож на мужской. И тебе как кахэре надо наращивать мощь и влияние в обществе. Мы не можем запереть тебя в четырех стенах, как Вайена. Ты жена Йенри, верховная кахэра, а не уличная девка.
— Я понимаю...
— Не можешь силой, действуй хитростью. Ты же чёрная лиса!
Что ж, надо будет на досуге поломать голову, как Дейре дать отпор. На её поле, как мы убедились сражаться бесполезно, значит, надо думать над чем-то нестандартным...
— Скажи, пожалуйста, ты любишь Йенри?
Данный вопрос мне никогда не задавали, и я не знала толком на него ответа:
— Когда я впервые сходила на свидание с человеком, который меня пригласил, а затем мы сразу разошлись по причине моей холодности и незаинтересованности в отношениях, папа сказала, что я как он. Для меня любовь как дурной анекдот, я её не почувствую и не пойму. Но мне с Йенри было хорошо в паучьем городе и еще лучше здесь. Чего еще можно желать, будучи мной?
— Если он на сотни лет тебя покинет здесь одну? Ты не заменишь его на другого? В столице много красивых горячих мужчин.
— Я не вижу смысла менять его на что-то лучше или на что-то хуже. Измена — это подло. Точка. Пока живой, я буду с ним. Да и норму с детьми я выполнила с лихвой.
— Но сто лет немаленький срок! Причем здесь норма с детьми?! Мужчина нужен не только для произведения потомства!
Вместо ответа я отвела её в свою новую большую мастерскую, где нас встречали застывшие в камне лица. Мейони они, кажется, напугали своей сверхъестественной реалистичностью, потому что она смотрела на них, как если бы попала в лабораторию моего бати и увидела расчлененные трупы.
— На самом деле мне неинтересны ни ваши семейные чаепития, ни ваши разговоры о мужчинах и любовных романах, — призналась я ей. — И я бы променяла это время на возможность побыть подольше здесь. Вы окружаете меня заботой, стоит Йенри уйти, не зная, что меня чужое общество утомляет. Мне хватает общения на час-два.
— А как же твои дети? Ты любишь хотя бы своих детей?
— Мне повезло. Они как я. Им я мало нужна, как и они мне. Можно ли назвать любовью, что я просто испытываю радость, что они живы, здоровы и бегают с друзьями и меня лишний раз не донимают? Папа говорил, что в моем случае минимизировал рождение желтых или бурых лисов. Зачем чтобы ласковый и требующий постоянного внимания ребенок страдал?
Я заметила появление Йенри первой, пока Меойни с неопределенным выражением лица переваривала мои слова. Мне нравилось, как муж скользил мимо статуй, ни одной из них не задевая. Если бы летела Ляля, она бы все повалила как кегли.
Йенри остановился возле нас и вопросительно взглянул на Меойни, а она почтительно склонилась перед ним. И похоже её крайне удивило, когда один из его хвостов заскользил по моим ногам. Скромный жест, однако это значило, что у него игривое настроение, что-то порадовало. И он выдал себя взглядом, направленным на свою каменную копию. Неужели первый раз её увидел? Вполне в его духе.
— Вы как два каменных изваяния, — призналась Меойни, глядя на нас со смешанными чувствами на лице, и с чего-то выдала: — Бедные ваши дети...
Я бы не называла наших детей несчастными. Они целыми днями носились по дворцу и орали. К тому же я написала мирайя по их просьбе, поэтому во дворце бегало и кричало больше детей, чем положено нормами приличия.
И как раз это орущая толпа пронеслась мимо моей мастерской, вызвав легкую улыбку у Йенри. Дети могли бегать везде, кроме моей мастерской и рабочего кабинета Йенри. К тому же с появлением детей все во дворце заколдовали от повреждений, потому что дети и хрупкие вещи несовместимы.
— Что это было? — спросила Меойни в шоке.
— Дети.
Тут они снова с ором пронесли мимо нас. Когда мы вышли из мастерской еще и закружили вокруг нас, используя отцовские хвосты как прикрытие от пернатых. Меойни такое поведение с Йенри не просто шокировало, у нее ментальный стул выбило из-под ног. Как я уже заметила, дети у лисов воспитывались так, чтобы вели себя достойно, а бегать и кричать — недостойно.