Джейкоб был уже не Джейкобом.
Не по-настоящему… и никогда уже не будет.
Он повернулся лицом к единственной двери в тесном пространстве.
Он настроился ждать.
Теперь уже недолго.
Теперь уже совсем недолго.
Родни Гэллоуз ударился дверью о низкую притолоку, когда слишком быстро вошёл в покосившуюся дверь, ведущую в гримерку.
Вздрогнув и прикусив губу, чтобы не разразиться потоком ругательств, он прижал ладонь ко лбу. Он заставил себя открыть один глаз и сердито посмотрел на мужчину, наблюдавшего за ним у зеркала. Когда этот мужчина не выразил ни капельки беспокойства из-за ушибленной головы Родни, Родни опустил руку, нахмурившись ещё сильнее.
— Ладно, — проворчал он. — Я здесь. Что я здесь делаю, Джейки?
Родни Гэллоуз посмотрел на своего самого давнего друга.
Джейкоб Малден сидел на кроваво-красном стуле с обивкой из сатина и всматривался в почерневшее зеркало, напоминавшее нечто из карнавальной комнаты смеха.
То ли с тревогой, то ли с восхищением Родни наблюдал, как Джейкоб надевает безупречно белые перчатки к своему дешёвому смокингу в сценическом стиле и поеденной молью рубашке с рюшами. Раздражение Родни превратилось в тупое неверие, когда его друг запрокинул лицо повыше, внимательно рассматривая грим в зеркале, словно он вот-вот выйдет на сцену Карнеги-холла.
Затем Джейкоб Малден поправил воротник плаща.
Это было длинное и чёрное сатиновое одеяние, которому самое место в паршивых ужастиках, которые они в детстве смотрели по ночам, тех самых отстойных киношках 80-х с фальшивой кровью и нелепыми диалогами, которые были не страшнее мыльных опер его матери.
Далее Джейкоб начал расчёсывать свои редеющие каштановые волосы, аккуратно осмотрев пробор и вглядываясь в покорёженное зеркало с пятнами своими карими глазами, похожими на оленьи.
Родни не знал, под чем сейчас пребывал Джейк, но весь ритуал казался чертовски странным.
Всё это не было необходимым для шоу в подобном месте.
Проходя через бар на пути сюда, Родни видел от силы три столика с пьяными типами вроде технарей-задротов или членов студенческого братства.
Правда, Родни бы очень сильно удивился, если бы кто-то из них посмотрел хоть минуту из представления Джейка.
Никто не приходил в такое место, чтобы посмотреть на волшебные фокусы.
Они приходили посмотреть на обнажённые груди и задницы восемнадцатилетних (кхэм) девчонок.
Вроде той девчонки, что сейчас извивалась и кружилась на крохотной сцене под грохочущую музыку, и Родни готов был поклясться, что она училась вместе с его дочерью-старшеклассницей.
Опять вспомнив об этом, он помрачнел.
«Мне абсолютно похрен, что говорит Лиана, — сердито подумал он. — Ди больше не проведёт ни единой бл*дской минуты в общеобразовательной школе. Ни в Сан-Хосе. Ни в Купертино. Ни даже в Пало-Альто. Если я увижу её в таком месте, я сам убью её мать голыми руками. Богом клянусь, я убью эту шлюху…»
Да уж, хватит с него.
Он не мог рассчитывать, что его бывшая жена, двинутая на эзотерике типа-хиппи и шлюха, нормально позаботится об их обоих детях, но особенно об их старшей дочери.
Лиана, похоже, вообще не осознавала подстерегавшие там угрозы.
Он хотел получить полную опеку.
Он лучше воспитает их без постоянного вмешательства Лианы и её идиотских идей. Он меньше всего хотел, чтобы какая-то из дочерей кончила как их мать. Она может забирать их на выходные несколько раз в год. Может, на некоторые праздники.
Этого более чем достаточно.
На самом деле, возможно, это даже перебор.
Утром он первым делом поручит своим адвокатам заняться этим.
Это будет его подарок самому себе на день рождения.
Скрестив руки на груди, Родни выдохнул. Он не мог остановить себя и глянул на часы, даже зная, что Джейк наверняка увидел это в зеркале.
Это место было настоящей дырой.
Он не хотел здесь находиться.
Вообще.
Особенно сегодня.
— Джейк… чувак. Скажи мне, что я делаю здесь, — нетерпение Родни просочилось в его голос. — Ты же знаешь, что я не смогу остаться на шоу. Я уже сказал тебе, у меня планы. Давно назначенные планы. Люди ждут меня…
Его друг детства даже не поднял взгляд.
Он не кивнул.
Он вообще не обратил внимания на Родни.
Он продолжал напряжённо смотреть в это бл*дское зеркало, словно Родни там вообще не было.
Половина круглых лампочек, обрамлявших зеркало в обшарпанной гримерке, перегорела. На подносе, стоявшем на потрескавшемся и грязном стеклянном столике, лежало несколько тюбиков крема для лица, подводка для глаз, пара оттенков слишком тёмных румян, определённо хранившихся здесь для танцовщиц бурлеска, а также примерно двадцать тюбиков губной помады разной степени использованности.