— Как ваш брат, мэм? — вежливо спросила я. — С ним всё хорошо?
Взгляд Аманды метнулся от Кассаветис ко мне.
— Вам-то какое дело? — рявкнула она. — Я уже сказала вам, что он болеет.
— Возможно, мы могли бы пообщаться с ним? — спросила Кассаветис. — С вашим братом?
Женщина перевела сердитый взгляд на детектива.
— Нет. Не можете. Он сейчас спит.
Вежливая улыбка Кассаветис ни на секунду не дрогнула.
— Нельзя ли его разбудить?
— Нет. Нельзя.
Мои брови слегка приподнялись.
Если Джейкоб Малден большую часть жизни прожил в таких условиях, это могло объяснить, почему его личные достижения были совсем скромными в сравнении со сверстниками.
— Вы знаете Родни Гэллоуза? — спросила я далее. — Он вырос по соседству с Джейкобом и его братом, не так ли?
Пристальный взгляд Аманды сделался убийственным.
— Родни Гэллоуз был эгоистичным, жадным, лживым мальчишкой, которому не стало дела до его друзей, как только он сделался Мистером Важная Шишка.
Я не потрудилась заметить, что этим «мальчишкам» недавно исполнилось по сорок лет.
— Вы знаете, что он мёртв? — спросила я. — Родни.
— Знаю, — она склонила голову набок, и её седые кудри озарились светом из тусклого коридора. — Я слышала про это в новостях. Все в округе знают. Но это не делает мои слова менее правдивыми. Родни был маленьким засранцем. Он ни разу не помог моему племяннику… своему лучшему другу. Он обращался с ним как с дерьмом, как только тот стал ему не нужен…
— Мне жаль это слышать, Аманда, — сказала Кассаветис нейтральным тоном.
— Вы пытаетесь повесить смерть Родни на моего племянника? — рявкнула женщина. — Потому что Джейкоб и мухе не навредит. Он хороший мальчик. Он всегда был верен Роддо, а Роддо бросил его сразу же, как только в кармане появились денежки.
Она сделала шаг вперёд, и её тёмные глаза даже за очками горели злостью.
— На вашем месте я бы присмотрелась к мутным делишкам Родни за границей. Все знали, что он якшался с Китаем. Он готов был брать деньги от кого угодно. От коммунистов. От торговцев детьми. Он наверняка заслужил такую судьбу.
Я глянула на Блэка.
По его глазам я видела, что он читает женщину на пороге. Его пятнистые золотые радужки слегка расфокусировались. Губы слегка хмуро поджались.
«Есть что-то?» — тихо спросила я у него.
«Эта семья печальна, — мрачно ответил Блэк. — Депрессивно печальна. В остальном ничего. Всё, что ей известно о Джейкобе, более-менее вяжется с тем мужчиной, который разговаривал с Кассаветис и Вудом до той внезапной перемены. До того, как он потребовал поговорить с нами. Все её воспоминания совпадают с мужчиной, которого мы видели на допросе».
Я кивнула. Это ощущалось правдивым.
«Есть ли нам смысл пытаться узнать больше о Джейкобе Малдене? — спросила я далее. — То есть, о человеческой, несверхъестественной версии? Я не уверена, что какие-то сведения о нём помогут нам отыскать его. Или хоть дадут информацию об убийстве Родни Гэллоуза».
Я глянула на тусклый, заваленный газетами коридор и поморщилась.
«Всей этой семье явно нужно обследование у психиатра, — добавила я. — И надомный визит социальных работников для оценки состояния отца. Но я не уверена, что мы узнаем что-то полезное об убийстве или о том, что случилось с нами, от людей, которые знали его прежде».
Я почувствовала, как Блэк думает над этим.
Кассаветис уже доставала визитку.
Она с улыбкой передала её Аманде.
— Возможно, нам понадобится поговорить с вами позднее… — начала она.
Блэк её перебил.
— Мы можем увидеть его комнату? — он поразительно громко выпалил вопрос своим низким голосом. — Джейкоба. Мы можем увидеть, где он спит?
Аманда посмотрела на него.
Не знаю, то ли потому что Блэк был мужчиной, то ли потому что Блэк был таким поразительно, бескомпромиссно, раздражающе красивым, то ли потому что Блэк давил на неё своим светом, или же это просто влияние ауры Блэка в целом, но Аманда впервые выглядела не такой уж раздраженной.
— С какой целью? — спросила она.
Блэк положил руки на бёдра.
— Мы бы хотели составить более чёткое представление о том, какой он человек, Аманда.
Голос Блэка был таким же осторожно вежливым, как у Кассаветис, пусть и на несколько тонов серьёзнее, а также менее дружелюбным.
Если Кассаветис была золотистым ретривером, то Блэк был полицейской немецкой овчаркой.