Полиция наверняка уже нашла здесь всё, что имело отношение к делу.
— Дай мне профиль на него, док, — сказал Блэк, по-прежнему стоя на пороге шкафа-кладовки. — Расскажи мне о магии. Почему именно магия?
Я нахмурилась.
— Иллюзионисты — это точно такая же субкультура, — сказала я ему. — Я мало что знаю именно об иллюзионистах, но как и любая другая субкультура, они доносят посыл. Ощущение своего места в мире. Ощущение определённой идентичности.
— Способ быть особенным, — произнёс Блэк. — Но почему именно магия, док?
Я видела, что Кассаветис теперь прислушивается к нам, параллельно листая бумаги, найденные в столе.
— Обычно магия сводится к престижу, к тому, чтобы одурачить людей, — сказала я, размышляя вслух. — Ты чувствуешь себя самым хитрым и умным в комнате. По крайней мере, когда дело касается профессионалов. Людей, которые серьёзно относятся к шоу иллюзионистов и строят карьеру в этой сфере.
— По-твоему, это похоже на Джейкоба Малдена? — спросил Блэк. — На того Джейкоба Малдена, которого мы видели? До того, как он превратился в ту другую штуку?
— Какую «другую штуку»? — спросила Аманда от двери.
Мы все её проигнорировали.
— Не особенно, — призналась я. — Но ощущение беспомощности может стать мощным мотиватором даже для того, у кого нет сильного эго. Возможно, для него магия стала способом почувствовать себя не таким невидимым.
— А может, это скорее хобби, нет? — сказала Кассаветис, всё ещё склоняясь над столом Джейкоба Малдена. — Способом развлечься?
— Но у тебя есть что-то на уме, — сказала я Блэку, хмурясь. — Ты не спрашиваешь меня, что я на самом деле думаю.
— Я спрашиваю тебя, — ответил он. — Но да, у меня есть кое-что на уме.
Теперь он вошёл в шкаф-кладовку, и я слышала, как он постукивает по панелям внутри.
— Что? — спросила я, подойдя ближе, чтобы понаблюдать, как он исследует кладовку Малдена. — Что у тебя на уме?
В этот самый момент Блэк стукнул по одной панели, и она отдалась глухим звуком, отличавшимся от остальных. Он покосился на меня через плечо, наградив мрачным взглядом, затем ощупал края, пока не нашёл в нижней части деревянной панели защёлку.
Верхняя часть отсоединилась, и Блэк её убрал.
Открыв ту часть, он сдвинул соседнюю панель.
Затем открыл третью.
Кассаветис к тому времени тоже подошла к входу в кладовку и присвистнула, глядя на открытый Блэком проём.
— Это дверь, — сказала она с искренним изумлением в голосе. — Откуда вы знали, что она там?
Блэк ей не ответил.
Позади нас раздался голос Аманды, сделавшийся пронзительным.
— Эй! Вам нельзя там находиться! Я сказала, что вы можете взглянуть на его комнату, а не разбирать стены в охоте за сокровищами!
— Вообще-то мы имеем право, — сказала ей Кассаветис. — Этим утром мы показали вам ордер на обыск этого дома. Это охватывает весь дом. Как вы сказали, полиция уже всё осмотрела… но если они что-то пропустили, это не означает, что ордер это не охватывает.
Аманда сердито посмотрела на неё, но, похоже, не знала, что ответить.
Она несколько раз закрыла и открыла рот, затем попятилась к двери спальни.
— Я звоню своему адвокату, — рявкнула она.
— Звоните на здоровье, — отозвалась Кассаветис.
Блэк уже убрал освободившиеся панели со стены и сложил их в стороне от проёма. Наклонившись, он скользнул в проём, и я пошла следом. Я чувствовала и слышала, что Кассаветис не отстаёт от меня.
Я осознала, что Джейкоб Малден также был высоким, и ему приходилось протискиваться в это полутораметровое пространство с таким же трудом, как Блэку.
— Что там? — крикнула Кассаветис Блэку. — Там есть освещение? Нужен фонарик на телефоне?
В этот самый момент чиркнула спичка, и пальцы Блэка сделались видимым.
Он держал деревянную спичку в одной руке и зажёг белую свечу на низком столике у стены. Он зажёг ещё одну свечу, затем третью, и вот уже целых семь свечей горело на залитой воском поверхности.
Помещение оказалось более просторным, чем я ожидала, когда заходила в изначальный проём. Теперь надо мной было предостаточно пространства, и впереди оставалось ещё где-то два с половиной метра по кругу.
— Смотрите под ноги, — пробормотала Кассаветис.
Я посмотрела туда, куда она светила фонариком телефона, и осознала, что там нарисована пентаграмма с мордой дракона в центре, и на каждом из лучей пентаграммы стояли свечи.
— Викка? — произнесла я, хмурясь.
— Здесь несколько разных систем, — сказала Кассаветис. — Я вижу кое-какие руны из скандинавских религий, а также египетские иероглифы. И ещё это… — она показала на метку, которая могла быть сделана кровью или, возможно, краской цвета ржавчины. — Полагаю, это из магии Алистера Кроули. А часть этого из Золотой Зари…