— Мне этого не требуется, — легко и почти ласково ответил Грир.
У него просто пальцы заныли от желания запустить их в нечёсаную гриву этого паршивца, подтянуть его к себе близко-близко и уставиться в блестящие, сердитые и виноватые глаза.
Чтобы тот понял наконец… понял, что ему не уйти.
Святые угодники, да Грир готов был благословлять того испанского сосунка, который так кстати выпалил из своего сраного пистоля и сделал Дидье Бланшара его, Грира, должником!
— Я не собираюсь менять свою жизнь на твою, — закончил он с силой. — А если тебя так уж смущает, что ты теперь мне обязан… — Он выдержал длинную паузу и ехидно усмехнулся: — Тогда верни должок чем-нибудь другим.
Дидье настороженно сузил глаза:
— Это чем же?
— Я подумаю, — кротко отозвался Грир, машинально потирая грудь, на которой всё ещё болтался крестик Тиш Ламберт. — Подумаю и скажу. Потерпи немножко, garГon.
Дидье просверлил его взглядом и вихрем вылетел из каюты — вихрь этот был прямо-таки ощутимым, как порыв пустынного самума… и Грир опять беззвучно хохотнул.
— Чего ты от него хочешь? — угрюмо и напряженно осведомился Моран, молчавший всё это время.
Милостивый Боже, до чего же приятно было дразнить этих двух стервецов! Не всё же им его изводить…
Поглядев в синие сумрачные глаза своего канонира, Грир внезапно и абсолютно честно признался, улыбаясь во весь рот:
— Хочу его одеть.
— Чего-о? — изумлённо протянул Моран, не веря своим ушам.
— Хочу, чтобы он выглядел как капитан, а не как бродяга с большой дороги, — терпеливо разъяснил Грир. — Ты посмотри, в чём он ходит — как с пугала снял, пресвятые угодники! Только не проболтайся ему, а то шкуру спущу.
Моран машинально помотал головой, а потом плюхнулся на койку рядом с ним и облегчённо прыснул:
— Ты его не заставишь!
— Посмотрим, — прищурился Грир и наконец спохватился: — А ты чего тут расселся? Я тебя не звал. Проваливай.
Перестав улыбаться, Моран взглянул на него в упор и нерешительно пробормотал:
— Помочь тебе? — и неловко кивнул на его грудь. — Перевязать?
— Обойдусь, — буркнул Грир. И опять внезапно для себя добавил, когда насупившийся Моран уже стоял у двери каюты: — Я и тебя бы прикрыл, как его, понял? — И, дождавшись едва заметного кивка, устало закончил: — А если понял, выметайся.
Грир позволил себе всего лишь день отлежаться в каюте, после того, как «Разящий», «Маркиза» и «Эль Халькон» встали на якорь у рифов, окружавших пресловутый островок, который на некоторых картах и лоциях значился как Сан-Карлос, а на некоторых и вовсе никак не был поименован.
Едва поднявшись, он вызвал к себе Морана и с ходу потребовал принести запасную кирасу, на что тот понимающе кивнул.
Дидье Бланшара следовало начать натаскивать, и немедленно — отпустив команду испанского брига, Грир будто поднял над «Разящим» флаг с надписью: «Все сюда! Здесь происходит что-то любопытное!»
Надо было готовиться к худшему — к нашествию непрошеных гостей, одновременно ведя поиски галеона.
— Господь не обещал… Моисею… что будет легко, — прохрипел Грир себе под нос и охнул, вздевая на плечи броню. И вправду тяжеленная, как… как конь.
Хмыкнув, он взял в руки шпагу и сделал несколько выпадов. Тело ныло и стонало, но слушалось. Он по опыту знал, что дальше будет легче.
Отлично.
Он прихватил вторую шпагу и вышел на залитую утренним светом палубу фрегата. Там, у шлюпки, его уже ждал Моран, чьи глаза так и вспыхнули при виде шпаг, и он, не дожидаясь приказа, помчался к себе, чтобы тоже надеть кирасу.
Грир с насмешливым интересом покосился в сторону «Маркизы».
Дидье Бланшара ожидало весёленькое утро, но он об этом и не подозревал.
На палубе «Маркизы» царили мир, тишина и во человецех благоволение. Никто не орал, не надрывал животики со смеху, не пел и не плясал, как оголтелый. Со стороны камбуза доносилось дивное благоухание свежеприготовленного завтрака, для которого явно не пожалели специй, а вся маленькая команда брига жизнерадостно рассаживалась в тени полубака, готовясь этот самый завтрак смести.
Сервирован он, кстати, был на расстеленном тут же ковре, где стояли миски с овощным рагу и ячменными лепёшками, а вокруг в беспорядке были разбросаны яркие разноцветные подушки.
— Прямо сераль какой-то… — язвительно протянул Грир, удовлетворённо глядя на то, как ошалело подскочили Марк и Лукас. Последний, успев набить рот едой, даже поперхнулся, и Дидье с размаху хлопнул бедолагу по тощей спине. А потом хмуро отставил в сторону собственную непочатую миску и одним пружинистым движением поднялся на ноги.
Видя, как он угрюмо косится на их боевое снаряжение и на третью кирасу в руках у Морана, Грир сразу перешёл к делу:
— Надевай-ка свою новую кирасу, garГon, и бери шпагу, если не хочешь в следующем бою сидеть в трюме. Давай-давай.
— Ух ты! — Лукас тоже стремительно вскочил, небрежно отгребая в сторону ковёр и отпинывая подушки. Грир мельком подумал о том, что этого белобрысого воробья тоже стоило бы поднатаскать для боя. От второго близнеца толку ждать не приходилось, а вот этот явно не боялся хорошей драки.
— Bon matin! — скорбно пробурчал Дидье, ероша свои выгоревшие вихры.
— Доброе утро, — степенно отозвался Грир. — Не трусь, garГon — ты меня, больного дряхлого старикашку, и в кирасе враз одолеешь.
— На «слабо» меня ловишь, а, кэп? — нахмурился Дидье, увидев его волчий оскал, и чертыхнулся, принимая на плечи тяжесть железа. Фуфайка его была плотной, а плечи — крепкими. Выдюжит, решил Грир.
Марк бочком подобрался к своему капитану и тихо спросил:
— Может, ты поешь всё-таки сперва?
— Драться лучше с пустым животом, малыш, — рассеянно отозвался Дидье, пока Моран помогал ему затягивать завязки кирасы. — Принеси-ка шпагу из моей каюты. — Он остро глянул через плечо на Морана. — Тоже хочешь со мной драться?
Тот молча кивнул, не сводя серьёзного взгляда с лица Дидье.
— Кто останется в живых, тот и позавтракает, — тяжело вздохнул Дидье и тут же фыркнул, увидев, как вытянулась физиономия Марка. — Тащи сюда мою шпагу, говорю!
Сверкнув глазами, он схватил принесённую наконец шпагу.
Уже через минуту Грир понял — драться парень умеет, у него твёрдая рука и отменная реакция.
Но чёрт возьми, он его щадил! Щадил его, Эдварда Грира!
Капитан заметил эту откровенную наглость ещё тогда, когда Дидье с прищуром посмотрел на солнце и встал так, чтобы лучи не слепили противника.
Противника!
Уму непостижимо.
Грир был тронут до глубины души и одновременно рассвирепел так, что аж в глазах зарябило — похлеще, чем от солнечных лучей.
Да за кого его принимал этот щенок — действительно за дряхлого старикашку или за калеку?!
— Дерись как следует, зас-сранец! — заорал он, яростно и неудержимо тесня Дидье к планширу.
Кираса явно стесняла движения парня, но защита его была прочной, как сталь этой самой кирасы — Грир повсюду натыкался на стену этой защиты.
Но Дидье не нападал. Он только отбивался.
— Мы же не в бою, кэп! — проорал он в ответ, тяжело дыша. — Зачем это? Тебя же чуть не убили… из-за меня!
Клинок его шпаги со скрежетом отразил новый удар.
«Ладно же, чёртов ты сын, чистоплюй треклятый, я тебя заставлю шевелиться!» — мрачно подумал Грир, делая очередной выпад так, будто бы шёл в атаку снизу, но собирался закрутить перевод наверх. На этот трюк Дидье и попался, перейдя на верхнюю защиту.
Есть!
Его штанина чуть выше колена, прочерченная остриём шпаги Грира, стремительно окрасилась алым. Марк позади них горестно ахнул, Лукас выругался, но Дидье даже глаз не опустил.
— Атакуй, ч-чёр-рт бы тебя уже!.. — прорычал Грир. — Без штанов оставлю!
А этот малахольный, наоборот, отступил на шаг и встал, улыбаясь — кисть руки на уровне пояса и отведена влево, острие шпаги смотрит вниз. Грир на миг даже застыл от неожиданности, остановив свой летящий клинок… и тут Дидье снизу вверх нанёс по его шпаге скользящий удар, и та птицей взмыла в небо, блеснув на солнце.