У Виктора Вершинина пороков и недостатков было предостаточно, но отсутствием здравого смысла он никогда не страдал, поэтому, окинув взглядом притихшую прислугу, он молча кивнул и направился в сторону своего кабинета. Мила обречённо засеменила за ним. Разговор предстоял трудный и неприятный.
— Что ты хотела мне ещё сказать? — Поинтересовался он, когда дверь кабинета закрылась. — Какие сюрпризы мне стоит ожидать помимо того, что ты уже преподнесла?
— Послушай, Виктор, ты должен оставить в покое Джокера, — дрожащим от волнения голосом сказал она, — иначе…
— Что иначе?! — Взорвался он, — я спрашиваю тебя, что иначе?
— Иначе ты потеряешь племянницу, — уже почти спокойно объяснила Мила. — Я не думаю, что ты этого добиваешься, я ведь знаю, как ты относишься к Маргарите, — она немного помолчала и добавила, — она ведь очень похожа на свою мать. Девушка впервые в жизни влюбилась. Тебе не нравится кандидатура её избранника? Ну, посуди сам, что это меняет? Если Джокер не достоин её, то, рано или поздно, она это поймёт сама, дай ей только время. Никакие твои убеждения здесь не сработают. Любовь странная штука, она не подчиняется законам логики.
— Поговорим о странностях любви? — Язвительно спросил Виктор. — Я лучше знаю, что это за тип. Девочку надо любым способом вырвать из его лап! Для такой твари, как Джокер, не существует понятия чести и совести.
— Возможно, ты ошибаешься, — тихо, почти неслышно, произнесла секретарь. — Что ты о нём знаешь? Лишь то, что на слуху, а людям свойственно наклеивать ярлыки, особенно на тех, кто не похож на остальных.
А дальше последовал подробный рассказ о приключениях Риты на Тортуге, о том, как Джокер перекупил её у какого-то «пса» и спас от куда более страшной участи. Женщина пересказывала всё то, о чём ей поведала племянница Виктора и вдруг поймала себя на мысли, что завидует девушке. Завидует её чувству, её смелости, тому, чего никогда не было и, наверное, уже никогда не будет у самой Милы. Сидя, скорчившись в большом кресле и глядя снизу вверх в холодные глаза своего босса, она приняла решение, самое главное за все пятнадцать лет работы у этого человека. Если он сейчас начнёт на неё орать, она соберётся и уйдёт, ещё не поздно всё начать с чистого листа. Шеф слушал внимательно, не перебивая и это её обнадёживало. До него дошло, что теперь он в долгу перед Джокером, а свои понятия о чести есть даже у этого не самого благородного в Федерации человека. От бессильной злости Виктор до крови закусил губу и стал про себя считать сначала до десяти, потом дальше. Когда сердце прекратило колотиться, а нервы успокоились, он смог принять всё случившееся, как данность и трезво оценить ситуацию. Что ж, мстить пирату он не будет, но Марго вернёт, чего бы это ему ни стоило! Девочке нельзя долго оставаться в этом бедламе! Вольное братство не то место, куда можно отправляться в романтическое путешествие и она это очень скоро поймёт, если ещё не поняла.
— Эта девочка, — вдруг произнёс он с тоской, — единственный близкий и родной человек, который у меня остался. Даже, если бы она была моей родной дочерью, я не смог бы любить её больше. Я не должен её потерять, понимаешь ты это? Если с ней что-то случится, я себе этого не прощу.
Мила поникла, эта фраза — «единственный близкий и родной человек» больно резанула её по сердцу. Уж, лучше бы он влепил ей пощёчину! Получается, что за пятнадцать лет она так и осталась для Виктора всего лишь наёмной рабочей силой.
— Ничего с ней не случится, — глухо ответила секретарь, — Джокер сможет за неё постоять, ты же его знаешь…
— Чёрт! В том-то и дело, что знаю! Почему ты её не остановила? За что я тебе плачу? — Вершинину срочно нужно было найти виноватого и сорвать на нём свою злость. — Неужели так трудно справиться с молоденькой девчонкой?
— Интересно, как ты себе это представляешь? — Звенящим от обиды голосом спросила Мила. — Я, что, должна была посадить на цепь или связать? Она уже взрослый совершеннолетний человек и вольна сама принимать решения.
Виктор наклонился, обхватил её за плечи и рывком поднял с кресла. Вид у него был угрожающий.
— Что? Сама принимать решения? Значит, ты ей подыграла, да? Помогла вернуться в этот ад?
— Да, — спокойно призналась женщина, — я помогла. А, что мне оставалось делать? Если бы я ей не помогла, то она всё равно бы сбежала, только неизвестно чем бы это всё закончилось. Без сопровождения даже ты не рискуешь посещать этот, как ты говоришь, ад.
Он пропусти эти слова мимо ушей, была у Вершинина такая неприятная привычка — он не слышал того, чего не хотел слышать. Резко размахнувшись, он изо всех сил ударил Милу по лицу. Голова женщины дёрнулась, а на щеке тут же проступила красная пятерня.